Волна миграций в европу и ее экономические последствия. Миграция населения

Европейская миграция на американский континент до сих пор остается одной из самых масштабных в истории человечества. Кадр из фильма «Врата рая». 1980

Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун представил очередной доклад, посвященный массовому перемещению людей. В докладе сообщается, что в 2015 году число международных мигрантов и беженцев достигло 244 млн человек, что на 41% больше, чем в 2000 году (тогда этот показатель составлял около 173 млн). «По прогнозу, численность населения мира в обозримом будущем продолжит расти и, как ожидается, достигнет к 2050 году 9,7 млрд человек, - подчеркивается в докладе генсека ООН. – Если доля международных мигрантов останется постоянной, то к 2050 году их численность во всем мире достигнет 321 млн человек».

Ситуация действительно серьезная. Ее особенность в том, что миграционный кризис разразился в одном из самых благополучных, демографически устойчивых регионов планеты – в Европе. За прошлый год в Старый Свет прибыли более миллиона человек беженцев в основном из Сирии, Ливии и других стран Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки. Масштабы этого процесса, по оценке Пан Ги Муна, будут сохраняться или увеличиваться в связи с конфликтами, нищетой, неравенством, изменением климата и другими факторами.

«Миграционный кризис» – этим термином теперь называют все происходящее. И, судя по экспертным оценкам, это только начало: до десятой части населения развивающихся стран готовы стать беженцами. Известный ученый-медиевист, культуролог Умберто Эко отмечал еще в 1997 году в эссе «Миграции, терпимость и нестерпимое»: «Если только ход событий по какой-либо причине не повернет резко вспять (так как все возможно), мы должны приготовиться и ожидать, что в следующем тысячелетии Европа начнет напоминать Нью-Йорк или многие государства Латинской Америки. Нью-Йорк ярко опровергает собой идею melting pot (плавильного котла. – «НГН») Прошу учесть, что в Нью-Йорке, в котором так называемое белое население того и гляди окажется в меньшинстве, 42% белых – евреи, другие 52% имеют самые различные корни, а так называемых wasps (белых англосаксов-протестантов) среди них меньшинство (ибо поляки, итальянцы, выходцы из Латинской Америки, ирландцы и многие другие являются католиками). Так вот, Европу ожидает именно такое будущее, и ни один расист и ни один ностальгирующий реакционер ничего тут поделать не сможет».

В этом же эссе Эко отмечал, что до сих пор не существовало разработанной феноменологии типов миграции. Чем, например, отличается миграция от иммиграции? По мнению Эко, «феномены иммиграции могут быть проконтролированы политическими средствами, ограничены, поощрены, запрограммированы или приняты как данность».

С миграцией все обстоит и проще, и сложнее: «Бурная или мирная, она всегда как стихийное бедствие: случается, и ничего не поделаешь, – считает Умберто Эко. – В ходе некоторой миграции представители целого народа постепенно переселяются из одного ареала в другой. И не столько значение имеет, какое их число осталось на исходной территории, сколь важно, в какой мере они переменили культуру на территории прибытия. Известна великая миграция с востока на запад, тогда народы с Кавказа повлияли и на культуру, и на биологическую наследственность западных наций. Известна миграция так называемых варваров, которые наводнили Римскую империю, породили новые царства и новую культуру, прозванные романо-варварскими или романо-германскими. Состоялась европейская миграция на американский континент, как от восточного берега вдаль и вдаль, до самой Калифорнии, так и от Карибских островов и Мексики на юг и на юг, вдоль до самой Огненной земли. Хотя отчасти это заселение и программировалось политически, я все же именую его миграцией, потому что белые, приехавшие из Европы, не переняли обычаев и культуру местных, а основали новое общество, к которому даже местным (тем, кто остался жив) пришлось адаптироваться».

Естественно, нам желательно понять: что же происходит в современной Европе – эмиграция или миграция? Критерий, предложенный Умберто Эко, дает возможность хотя бы определить начальную точку, от которой можно было бы оттолкнуться в исследовании этой сложнейшей многофакторной проблемы. Скажем, в середине первого тысячелетия нашей эры, в разгар так называемого Великого переселения народов, население земного шара составляло 200 млн человек. Сегодня же, по оценкам ООН, в мире одних только мигрантов (или иммигрантов?) 200 млн и, понятно, что это не предел.

«Но давайте на секунду задумаемся, что такое вообще миграция, – призывает директор Института демографии НИУ Высшая школа экономики Анатолий Вишневский. – Миграция – это важнейший элемент всей человеческой истории. Я бы даже сказал, что вообще вся история человечества – это прежде всего история миграции. Первые люди вышли откуда-то из Африки и потом расселились по всему миру, добрались и до Австралии, и до Южной Америки – и это все была миграция. Это длилось десятки тысяч лет, но это была миграция, она привела к заселению всей планеты, формированию народов и государств, языков и культуры – из чего более важного складывалась история? Походы Александра Македонского – мелкий эпизод этого не прекращавшегося тысячелетиями движения».

Действительно, уже сейчас в национальном составе США около 30% составляют латиноамериканские мигранты. Такими темпами к концу 2060 года уже 60% жителей Соединенных Штатов будут небелыми. И в этом США равняются на современную Европу.

«На самом деле то, что сейчас происходит, конкретная ситуация, на мой взгляд, имеет больше эмоциональную окраску, – заявил в ходе дискуссии «Переселение народов» в рамках заседания «Никитского клуба» в Москве Вячеслав Поставнин, президент фонда «Миграция XXI век». – Что такое 800 тыс., что такое принять миллион беженцев в Европе? С профессиональной точки зрения, как бывший замдиректора Федеральной миграционной службы, я должен сказать, это ровным счетом ничего не стоит. В свое время, в 2005 году, когда Евросоюз расширился и принял сразу, одновременно 10 новых членов, только одна Великобритания приняла 800 тысяч трудовых мигрантов в основном польского происхождения, которые остались там на постоянное жительство. Одна Великобритания – 800 тысяч».

Но, если следовать критерию, предложенному Эко, то, о чем говорит Поставнин, это именно иммиграция, то есть демографический процесс, не меняющий культурные реперы страны-донора. В случае с современным европейским миграционным кризисом на такое развитие событий рассчитывать вряд ли приходится. Например, Ирина Ивахнюк, заместитель заведующего кафедрой народонаселения экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, ставит вопрос так: «…грозит ли европейской цивилизации исчезновение под натиском другой (называйте как хотите – мусульманской, арабской, восточной, китайской) цивилизации? И я думаю, что с демографической точки зрения ответ на этот вопрос – да».

Но в некотором смысле европейцам тут пенять не на кого, кроме как на самих себя. В свое время они сами были такими мигрантами в еще даже большем масштабе. Еще Чарлз Дарвин остроумно заметил: «Кажется, что, куда бы ни ступила нога европейца, смерть начинает преследовать туземцев». А нога европейца успела «наследить» практически по всей поверхности планеты.

«За всю мировую историю ни одна миграция не имела такого впечатляющего успеха, как переселение в заморские страны европейцев, которые (сами или в лице своих потомков) составляют большинство людей, населяющих Северную Америку и ряд других земель за пределами Европы. Англичане, немцы, французы, итальянцы и испанцы на удивление уютно устроились в местах с такими названиями, как Уоллонгонг (Австралия), Роторуа (Новая Зеландия) или Саскатун (Канада), где, казалось бы, должны были доминировать другие народы, как и было в свое время, – пишет профессор истории и географии Техасского университета в Остине Альфред Кросби. – Ни одна из крупных генетических групп человечества не рассеяна так причудливо по всему миру, как белые европейцы, особенно западные». Статистика на этот счет красноречива.

В Канаде и США, если считать эти две страны вместе, белые европейцы составляют почти 90% жителей; в Аргентине вместе с Уругваем – более 95%; в Австралии – 98%, а в Новой Зеландии – 90%. Сегодня 670 млн европейцев живут в Европе, а примерно 250 млн (являющихся в генетическом отношении такими же европейцами, как и те, что остались в Старом Свете) живут в странах «демографического завоевания» за морями.

Да, видимо, вполне справедливо Умберто Эко сравнивал миграцию со стихийным бедствием: они случаются, и ничего с ними не поделать. И Россия не исключение в этом ряду.

Выдающийся русский географ, ботаник, демограф, статистик Петр Петрович Семенов Тян-Шанский в своей книге «Путешествие в Тянь-Шань» (эта экспедиция происходила в 1856–1857 годах) называет падение Казани (1552) – «великим мировым событием», наравне с колонизацией европейцами Нового Света. И приводит такие данные: 90 млн человек – «выброс» европейцев в Новый Свет со времен Колумба; и «русская колонизация, направленная к востоку и юго-востоку, выдворила за пределы этнографической Азии не менее 46 млн людей европейской расы».

Эксперт по урбанистике Вячеслав Глазычев в своей книге «Город без границ» дал такую оценку этому событию: «Взятие Казани продемонстрировало успешное освоение западной военной техники, включая создание опорной крепости Свияжска, под руководством дьяка Ивана Выродкова построенной у Углича, разобранной, сплавленной по Волге и за месяц собранной на острове. Покорение Казанского царства означало включение в состав русских земель обширного пространства, населенного татарами, в основе своей бывшими потомками булгар, чувашами, мари, удмуртами и башкирами. Относительно быстро кровавое завоевание уступило место в целом скорее мирному сожительству разноязычных народов, исповедовавших разные верования».

Однако миграция русских на восток и юго-восток Евразийского континента требовала не только соответствующего военно-технического обеспечения. Земли было много, но она «за недостатком пахотных людей оставалась в конечном небрежении». Царская власть позволила крестьянам переселяться на новые земли. Но русские неохотно брали в жены женщин из других народов. В 1630 году вышел царский указ, чтобы в Вологде, Тотьме, Устюге и Сольвычегодске набрать 500 человек. Причем указ требовал, чтобы из этих городов взять «150 женщин и девок, и отправлять их на казенных подводах до Тобольска». «Женщины с казаками и с другими, которые великую в сём имели нужду, браком совокуплены были», – писал адъюнкт Академии наук Иоганн Эбергард Фишер в сочинении «Сибирская история…» (1774).

Тут уже включались факторы не просто географические и демографические, но даже биологические.

Волны миграции. Новая ситуация

Вишневский А., Зайончковская Ж.

Распад СССР неизбежно влечет за собой возникновение и новой миграционной ситуации. Изменения могут быть очень значительными и породить последствия, важные не только для государств СНГ, но и для всего международного сообщества. Утверждающиеся тенденции миграции характеризуются по крайней мере тремя принципиально важными элементами: вытеснением пришлого населения из социальной ниши, которую оно занимало еще недавно, эмиграцией из перенаселенных районов и нарастающей эмиграцией за пределы бывшего Союза.

Реэмиграция русских

Первый из названных процессов затрагивает различные группы так называемого русскоязычного населения, но прежде всего, разумеется, собственно русских. Расширение границ России, их оборона, освоение новых территорий уже несколько веков назад положили начало пространственной экспансии ее населения. В освоении Новороссии, Предуралья, Сибири, Дальнего Востока, степной части Казахстана и т. д. принимали участие многие народы, но, конечно, главная роль принадлежала наиболее многочисленному этносу страны русским.

Перемещение русских в периферийные районы страны получил новый сильный импульс уже в нашем столетии, в период бурной урбанизации. До первой мировой войны и в годы первых советских пятилеток оно развертывалось в основном на территории России и Украины, а после второй мировой войны охватило и бывшие национальные окраины, население которых еще не было готово к массовому переезд в города. Интенсивный приток русских шел также в Латвию и Эстонию, где естественный прирост населения был низок, а уровень жизни выше, чем в других регионах. За 60-е годы рост численности русских за пределами России был в 2,4 раза больше, чем в целом по стране. Но уже 70-е годы ознаменовались появлением новых миграционный тенденций. Прирост русских в республиках замедлился, а в дальнейшем практически прекратился. В 80-е годы он не вышел за пределы естественного прироста.

Миграционные процессы 60-70-х годов исподволь готовили события 80-х, когда началась массовая реэмиграция русских. Первой была Грузия, откуда отток русских идет с 60-х годов (тогда активно стало переселяться в города местное сельское население), причем отток идет довольно быстро: за 1959-1988 годы численность русских в республике сократилась на 18 процентов, то есть эмиграция намного превысила естественный прирост русских. Следующим был Азербайджан. Здесь отток русских начался тогда же, а их численность стала сокращаться в 70-е годы. Всего за период с 1959 года она уменьшилась на 22 процента. Со второй половины 70-х годов начался отток русских из Средней Азии.

В 1979-1988 годы процесс реэмиграции русских охватил большинство республик, а в тех из них, куда продолжался переезд, его темпы сильно замедлились. В 1990 году русские выезжали лишь на Украину и в Беларусь, в то время как из всех остальных республик они возвращались.

Таким образом, реэмиграция русских не новое явление, а давно проявившаяся тенденция, указывающая на закономерный, объективный характер этого процесса, его глубокие связи с особенностями развития республик. В то же время до сих пор эта тенденция не была столь сильна. И сегодня в результате многолетнего миграционного движения из центра страны к ее периферии за пределами России проживают более 25 миллионов русских (17,4 процента их общей численности в бывшем СССР). Основная их часть (почти 70 процентов) сосредоточена на Украине и в Казахстане. В Казахстане же наиболее высока доля русских в населении. Очень высока она также в Латвии, Эстонии, Кыргызстане.

Новым явлением последних лет стала эвакуационная форма ре-Эмиграции русских, появление среди них беженцев из районов острых этнических конфликтов. Так, в апреле 1992 года в России было официально зарегистрировано 73,5 тысячи русских, вынужденно покинувших места постоянного проживания за ее пределами. Но даже когда выезд русских из республик не продиктован непосредственной опасностью, связанной с прямыми межэтническими столкновениями, и происходит в относительно спокойной обстановке, он также нередко приобретает черты бегства. Ощущение опасности со все большей силой выталкивает русских и других русскоязычных, то есть людей, по существу, русской культуры, из Средней Азии и некоторых других государств СНГ. По данным выборочного обследования, проведенного Госкомстатом Российской Федерации при участии Министерства внутренних дел, среди прибывших в Россию из-за ее пределов в 1991 году было 56 процентов русских, 15 украинцев, 4,2 армян, столько же белорусов, 3,2 татар, 2,5 азербайджанцев.

Сейчас почти очевидно, что исход русских и сопутствующих им этнических групп из бывших союзных республик будет продолжаться. Это особенно ясно в отношении тех новых независимых государств, где русские сравнительно немногочисленны и расселены дисперсно. Сложнее прогнозировать развитие событий в отношении крупных районов с многочисленным и достаточно компактно живущим русским населением Восточной Украины, Северного Казахстана и т. п. Нормальное развитие событий должно исключить массовый выезд русских из этих районов, ибо он означал бы миграции таких масштабов, которые невозможны без крупных политических потрясений.

Эмиграция из перенаселенных регионов

Вторая важная составляющая новых миграционных тенденций усиление потока представителей коренных этносов из перенаселенных регионов. Слово это взято в кавычки, потому что лишь очень приблизительно передает весь комплекс условий, подталкивающих население к эмиграции. Конечно, он включает в себя чисто демографическое давление, обусловленное чрезвычайно быстрым ростом населения, Но не меньшее значение имеют непреодоленная архаичность отраслевой структуры экономики, сохранение ее аграрного характера при не-достаточной развитости несельскохозяйственных видов деятельности и вытекающая из этого неспособность поглотить возрастающий прирост рабочей силы. Нельзя не отметить и неразвитость самого социума, слабую структурированность общества, его привязанность к традиционным культурным нормам. Все это блокирует модернизацию, ведет к отторжению социальных нововведений, к длительной экономически и культурной стагнации. Если учесть еще обычную в таких случаях нехватку средств, то становится очевидным, что отъезд окончательный или временный многим кажется более привлекательным, чем жизнь в условиях стагнации или борьбы за ее преодоление.

Разумеется, и эмиграция сопряжена со многими трудностями, по этому она может рассматриваться лишь как одна из возможных реакций коренного населения на экономические и социальные напряжения, возникающие в ходе модернизации. Поначалу более естественными выглядят поиски места в уже существующих модернизированный секторах экономики, которые принимают форму конкуренции на местных рынках труда. В республиках прежнего Союза такая конкуренция проявлялась прежде всего в вытеснении пришлого населения коренными жителями, занимающими все большую часть рабочих мест. Например, в Средней Азии с 1977 по 1987 год численность работников коренных национальностей во всех республиках почти удвоилась, в то время как число работников других национальностей увеличилось только на 39 процентов, а в Туркмении сократилось на 12. Доля коренных национальностей в пополнении рабочей силы в 1,2 1,4 раза превысила их долю в общей численности населения республик. Происходит стремительный рост трудовой мобильности местного населения, выталкиваемого в города аграрным перенаселением. Другим остается все меньше места.

Однако вытеснение пришельцев, инородцев, конечно, не решает всех проблем, порождаемых перенаселением, и часто предшествует довольно значительному исходу самого коренного населения или идет параллельно с ним. В бывшем СССР было немало случаев таких исходов вполне мирных и как бы незаметных. Это продолжающийся уже два десятилетия отъезд армян из Армении, молдаван, казанских татар, народов Северного Кавказа со своих исконных территорий. Он стал особенно заметен в период между переписями населения 1979 и 1989 годов. Главными ареалами эмиграции коренных жителей были Молдова, Закавказье, Северный Кавказ и Средняя Азия. Особенно активно разъезжались во все концы страны молдаване. Принимали же иммигрантов в основном Россия, Украина и Прибалтика.

В результате численность молдаван в России за это время увеличилась на 69 процентов (в своей республике всего на 10,5), грузин и армян на 46 (в своих республиках на 10,3 и 13,2), азербайджанцев в 2,2 раза (24 процента у себя), узбеков и туркмен в 1,8 раза (34), киргизов в 2,9 раза (33), таджиков в 2,1 раза (46).

И все же масштабы выезда коренного населения из перенаселенных, или, по принятой у нас терминологии, трудоизбыточных, районов были значительно меньшими, чем можно было бы ожидать, исходя из чисто экономических соображений. Причины такой медлительности в самом состоянии общества, не прошедшего еще важных этапов модернизации, в низкой социальной мобильности его населения. Типично в этом отношении среднеазиатское общество. Хотя сейчас нередко приходится слышать о безработице в Средней Азии, это не безработица в западном понимании. Коренное население не имеет достаточного числа мест приложения традиционного для него труда в сельском хозяйстве, торговле и т. п., кое-как сводит концы с концами, но не особенно охотно соглашается работать в непривычных для него условиях индустриального труда.

Речь идет, таким образом, о низкой профессиональной мобильности коренного населения, которая может сохраняться только в условиях полунатурального хозяйства с неразвитыми монетарными, рыночными отношениями, имеющего глубокие традиционные корни в регионе и консервировавшегося существовавшей системой. Рано или поздно искусственные подпорки этой архаичной экономики отпадут и рост территориальной и профессиональной мобильности населения, или по крайней мере значительной его части, станет экономической необходимостью. Тогда представители коренных народов среднеазиатского региона узбеки, таджики, киргизы, туркмены, каракалпаки начнут быстро осваивать внутренний рынок рабочей силы. А так как он все же достаточно ограниченный, несмотря на нынешнюю нехватку рабочих рук в промышленности или строительстве, то они неизбежно выйдут и за пределы своих территорий.

Большую часть этого предложения скорее всего поглотит экономическое пространство бывшего СССР, ибо адаптироваться к условиям России или Украины узбеку или казаху по ряду исторических причин же проще, чем, скажем, к условиям европейского рынка труда. Однако и здесь все будет обстоять не слишком просто.

Уже сейчас процессы миграции необычайно чутко отозвались на обострение кризиса, разгорание национализма, распад Союза, снижение уровня жизни. Анализ данных последних лет показывает, что они стали значительно более замкнутыми территориально, более ориентированными на свои республики, сильно сократилось число направлений с интенсивными связями, резко усилилось стремление к национальному обособлению. Рост пространственной мобильности населения, только-только затронувший народы Средней Азии и достигший сравнительно высокого уровня у народов Закавказья, молдаван, казахов, прервался. Сузился межнациональный обмен. Все это ведет к обострению перенаселения, росту безработицы в Средней Азии, а в итогек усилению социальной напряженности.

Соперничество на рынках труда, земельные тяжбы ведут к национализму и столкновениям на этой почве не только с русскими, но и между местными народами в пределах каждой республики, между представителями одной религии. В качестве примеров можно назвать конфликты в Ошской области между киргизами и узбеками, в Ферганской долине между узбеками и турками-месхетинцами, конфликты в Таджикистане, Дагестане, Чечено-Ингушетии. Политическая нестабильность, принимающая чаще всего этническую, иногда этнорелигиозную окраску, превращается в один из факторов, стимулирующих бегство различных этнических и конфессиональных групп (пример турки-месхетинцы), и в то же время делает небезопасным переезд в соседние государства.

До сих пор открытой для всех народов бывшего СССР оставалась Россия, она принимала мигрантов из разных республик, не глядя на этническую принадлежность. Однако и здесь появляются изоляционистские настроения.

Таким образом, имеется определенное противоречие между тенденцией к увеличению потока эмигрантов коренных жителей перенаселенных районов СНГ, вытекающей из особенностей современного этапа их экономического, социального и демографического развития, и условиями реализации этой тенденции в пределах СНГ в нынешней экономической и политической ситуации. Неразрешенность этого противоречия может иметь различные последствия, среди которых и возможное усиление потока эмиграции за пределы Содружества.

На пороге четвертой эмиграции

В эволюции внешних миграций в отличие от внутренних на всем протяжении советской истории однозначно преобладали дивергентные с Западом тенденции, что проявлялось прежде всего в непризнании свободы выезда и жестких ограничениях на въезд.

Нельзя сказать, что Советский Союз, а до его появления Россия совсем не знали эмиграции. Хотя возможность внутренней аграрной колонизации позволяла избежать массовой эмиграции за океан типичной для европейских стран, дореволюционная Россия все же участвовала в великих межконтинентальных миграциях конца прошлого начала нынешнего века. По некоторым оценкам, с 1861 по 1915 год из России выехало 4,3 миллиона человек, в том числе почти 2,6 миллиона в первые 15 лет XX века. Две трети эмигрантов направлялись в США (из числа выехавших в XX веке около 80 процентов).

Что же касается эмиграции в советское время, то исследователи выделяют три ее главных потока, называемых обычно первой, второй и третьей эмиграцией. Все три потока были обусловлены преимущественно политическими причинами и существенно отличались от дореволюционной эмиграции по экономическим причинам, наиболее типичной для новейшей истории западных стран. Первый и второй потоки это в основном вынужденные волны эмиграции периодов первой мировой, гражданской и второй мировой войн; третий поток добровольная, преимущественно этническая эмиграция последних десятилетий. Конечно, такое деление условно, потоки эмиграции, то ослабевая, то усиливаясь, не иссякали почти никогда. Речь идет, по существу, о трех пиках эмиграции.

Согласно имеющимся приблизительным (особенно для двух первых волн) оценкам масштабы эмиграции из СССР были следующими: первая эмиграция (19171938) 4 5,5 миллиона человек, вторая (19391947) 810 миллионов, третья (19481990) 1,1 миллиона. Как видно, третья впервые относительно добровольная эмиграция значительно уступает по масштабам первым двум.

Начиная с 1961 года мы располагаем официальными данными Госкомстата СССР. Они показывают, что в 60-е годы во время хрущевской оттепели и сразу после нее наблюдался некоторый приток населения в СССР. В основном это были армяне, возвращавшиеся на историческую родину, беженцы из Китая, а также резко увеличившийся поток студентов, приезжающих на длительную учебу из стран Азии и Африки. Был, конечно, и большой отток, но он перекрывался иммиграцией, так что сальдо миграции для СССР было положительным.

В последующие десятилетия приток значительно уменьшился. Отток также представлял собой слабый ручеек, ограниченный строгими запретами, тем не менее миграционное сальдо стало отрицательным. В 70-е годы размеры чистой эмиграции колебались в пределах 10 15 тысяч человек, лишь в отдельные годы поднимаясь до 30 40 тысяч. В 80-е годы эмиграция была еще меньше.

Перелом произошел в 1988 году, когда были разрешены практически свободная эмиграция евреев, немцев и греков и выезд в гости по частным приглашениям. Население сразу же отозвалось на расширение такой свободы. Выезд из СССР по сравнению с предыдущим годом увеличился в 2,5 раза (108 тысяч против 39), еще раз более чем удвоился в 1989 году (235 тысяч) и снова почти удвоился в 1990-м (452 тысячи). Обратный же поток был невелик. Отличительная черта международного миграционного обмена СССР в последние годы его резко выраженная односторонность: быстрое увеличение эмиграции, в то время как иммиграция остается крайне незначительной. Достаточно сказать, что, по данным МВД СССР, прибывало к нам на постоянное жительство только 2 тысячи человек в год.

Самые большие потоки эмигрантов направлялись в Израиль и в Германию, существенная часть в Грецию и в США. Основную их часть (около двух третей) дали почти поровну Россия, Украина и Казахстан. Весомы доли Беларуси (7,5 процента) и Молдовы (4,6). Из европейской части страны выезжают в основном евреи, из Казахстана и Средней Азии немцы. Средняя Азия в 1990 году дала 16 процентов эмигрантов.

Наиболее интенсивно идет эмиграция из столиц и столичных областей. В 19891990 годах около 40 процентов эмигрантов из России были жителями Москвы, Санкт-Петербурга и Ленинградской области, из них почти половина Москвы. В 1990 году на Украине лидировали Киев и Одесская область, в Беларуси Гомельская область и Минск, в Казахстане Карагандинская область и Алма-Ата с Алма-Атинской областью.

Несмотря на огромные количественные сдвиги последних лет, в качественном отношении это все та же третья эмиграция, состоящая из представителей нескольких национальных или конфессиональных меньшинств, добившихся права свободного выезда и ориентированны} чаще всего на возврат на историческую родину или на соединение с мощной зарубежной диаспорой. Собственно, благодаря зарубежной поддержке третья эмиграция и смогла приобрести большие масштабы, в этом ее отличительная черта. Мотивы же ее многообразны, в них переплетаются экономические, политические, этнокультурные и другие соображения.

Для какой-то части населения бывшего СССР специфические этнические факторы третьей эмиграции не утратят своей роли и в будущем, но их значение неизбежно упадет, тогда как экономические политические факторы выдвинутся на первый план. С 1 января 199 года в России, а вероятно, и в других государствах СНГ должен войти в действие Закон о порядке выезда из страны и въезда в страну, принятый еще Верховным Советом СССР в мае 1991 года. Закон гарантирует соблюдение международного права на свободу передвижения А это сделает возможной недоступную ранее всем советским гражданам, независимо от этнической принадлежности, эмиграцию по экономическим соображениям, в поисках работы. Учитывая нынешнее со стояние советской экономики и ситуацию общего социально-политического кризиса, есть все основания полагать, что такая эмиграция может приобрести достаточно массовый характер. Иными словами, если не все, то многие независимые государства, возникшие на территории СССР, стоят на пороге новой, четвертой эмиграции.

Потенциальный состав четвертой волны

Уже сейчас можно представить себе возможные компоненты это эмиграции. В зависимости от развития событий ее могут составить

продолжение третьей, этнической эмиграции лиц, не удовлетворенных своим положением (в том или ином государстве бывшей союзной республике) в качестве представителей определенных национальных или конфессиональных меньшинств;

новая этническая эмиграция, которая затронет некоторые основные этносы страны, прежде всего русских;

экономическая эмиграция европейская и азиатская, политические и экологические беженцы, которые могут появиться в ситуациях острых политических кризисов или экологических катастроф.

Продолжение третьей эмиграции. Коль скоро Закон о выезде и въезде вступит в силу, он распространится в том числе, конечно, и на тех, кто составляет основу третьей эмиграции, которая, таким образом, растворится в четвертой.

Этническая эмиграция не новость для России или других государств, существующих сейчас на территории европейской части бывшего Союза. Дореволюционной эмиграции также была присуща ярко выраженная этническая окраска. Например, из 2,4 миллиона человек литовцы и латыши, 7 финны, 6 немцы, 7 украинцы вместе с русскими и белорусами. Однако потенциал такого рода миграции в той мере, в какой речь идет о национальных меньшинствах, ориентирующихся на зарубежных представителей своего этноса, имеющих собственную государственность или сильную диаспору, не может быть очень большим.

По нашей оценке, численность национальных меньшинств, представители которых могут теоретически рассматриваться как потенциальные эмигранты, притягиваемые существующими за рубежом аналогичными этническими общностями, в 1989 году едва ли превышала 8 миллионов человек. Наиболее многочисленные среди них, по данным переписи населения, это немцы (2039 тысяч), евреи (1378 тысяч, а включая среднеазиатских, горских и грузинских евреев 1449 тысяч), поляки (1126 тысяч), а также часть армян (примерно 1 1,5 миллиона человек), в основном живущая за пределами Армении. К числу находящихся в таком же положении этнических меньшинств можно отнести и 198 тысяч карелов и финнов, 439 тысяч корейцев, 358 тысяч греков, 171 тысячу венгров, 40 тысяч персов, 25 тысяч чехов и словаков, 262 тысячи цыган и 208 тысяч турок.

На четыре наиболее многочисленные группы потенциальных этнических эмигрантов (немцы, евреи, поляки, армяне), с учетом выезда после переписи, сейчас приходится примерно 5 5,5 миллиона человек. У каждой из этих групп есть свои основания уехать, но есть и факторы, противодействующие эмиграции. Многие имеют глубокие корни в местах своего нынешнего проживания, родились здесь, а иногда живут уже на протяжении нескольких поколений, никогда не были на своей исторической родине, часто не знают ее языка, не имеют с нею постоянных связей. К тому же их далеко не всегда с нетерпением ждут за рубежом.

Таким образом, если говорить о продолжении третьей эмиграции, то ее реальный потенциал, видимо, намного меньше, чем его нередко оценивают (500 тысяч человек в год). Может быть, в отдельные годы приблизиться к такому уровню и возможно, но сохранить его в течение сколько-нибудь длительного периода маловероятно.

Новая этническая эмиграция. В любом случае этническая эмиграция национальных меньшинств, которые сейчас выезжают наиболее интенсивно, неизбежно будет сокращаться в силу уменьшения общего числа потенциальных эмигрантов данной категории. Но это вовсе не значит, что эмиграция, имеющая этническую окраску, вообще сойдет на нет. Скорее, напротив, она получит новые стимулы, связанные с изменениями миграционной, да и общеполитической ситуации в бывшем Союзе. Резко усилятся тенденции возвратной миграции, стягивания некоторых крупных этнических групп, оказавшихся на положении национальных меньшинств, прежде всего русских, в свои национальные границы. Сейчас еще трудно судить о будущих масштабах такой возвратной миграции, они зависят от многих политических и экономических обстоятельств. Но уже сегодня эта миграция не только быстро нарастает, но, как мы видели, нередко приобретает характер вынужденной, то есть, по существу, выходит из-под контроля, порой превращая" мигрантов в беженцев.

Такое развитие событий, относящихся, казалось бы, к области внутренней миграции, на самом деле может существенно повлиять и на внешнюю, подтолкнуть беженцев, другие категории вынужденных мигрантов к выезду за пределы бывшего СССР. Степень этого влияния во многом будет зависеть от того, насколько вынужденные мигранты смогут решить свои проблемы в тех независимых государствах, куда они въезжают. В частности, очень важен вопрос о возможностях приема и интеграции возвращающихся русских в России. Впрочем, это относится и к некоторым другим этническим группам, также ищущим убежища в России как в бывшей метрополии, несущей перед ними историческую ответственность.

Пока что Россия ни материально, ни психологически не готова принять большое количество потенциальных реэмигрантов-русских, не говоря уже о представителях других народов. Она (как, впрочем, и другие независимые государства) испытывает трудности даже с размещением отводимых из других стран армейских контингентов.

До сих пор ограничена свобода передвижения внутри страны. Москва и Санкт-Петербург, большинство других крупных городов, многие областные центры жестко ограничивают приток населения. Сильно осложняет процесс переселения отсутствие рынка свободной купли-продажи жилья. В итоге вынужденные мигранты-русские, в большинстве жители республиканских столиц и крупных городов, квалифицированные работники, долго остаются без крыши над головой, не могут поселиться в России в привычной для них среде. Очень трудно получить землю под застройку и в пригородах. Вынужденных мигрантов и беженцев ориентируют на сельскую глубинку, откуда ушло местное население. Ясно, что у жителей крупных городов мало шансов там адаптироваться. Обстоятельства, таким образом, загоняют их в угол, выход из которого мучителен и чреват новыми конфликтами уже на русской почве, что и происходит во множестве.

Ясно, что если и дальше будет так продолжаться, многие русские, а также оказавшиеся в подобном положении украинцы, белорусы (как и представители ряда национальных меньшинств, которых мы относим к третьей эмиграции), проживающие сейчас в бывших республиках страны, будут искать возможности выезда за рубеж. Это подтверждается зондажами общественного мнения. В частности, анкета, проведенная Г. Витковской (Центр демографии и экологии человека) и охватившая 945 вынужденных мигрантов, показала, что 27 процентов из них хотели бы выехать за рубеж; 42 процента желающих эмигрировать высококвалифицированные специалисты (среди всех опрошенных их всего 26 процентов), но лишь 16 процентов выдвигают в качестве условия выезда возможность получения работы по специальности. С точки зрения сопоставления интенсивности третьей и четвертой волн эмиграции интересно заметить: у беженцев-армян стремление выехать выражено в 5 раз интенсивнее, чем у беженцев-русских.

Свобода передвижения внутри страны, создание рынка жилья МО; гут снизить эмиграционный потенциал вынужденных этнических мигрантов, но рассчитывать на его полное погашение едва ли реалистично. Эмиграция по экономическим мотивам. Европейская эмиграция. При всей важности этнической эмиграции лицо четвертой волны будет определять скорее всего не она. Экономический кризис переживаемый сейчас всеми республиками бывшего СССР, делает вероятной массовую эмиграцию на Запад, не связанную с этнической принадлежностью и вообще с теми этносоциальными процессами, о которых шла речь до сих пор. Главные мотивы ожидаемой волны экономические, а в какой-то мере и социальные: возможность значительно повысить свой уровень жизни, получить лучшие условия для работы самореализации и т.п.

По совокупности условий все это достижимо в первую очереди для более образованных слоев, квалифицированной рабочей силы, что и делает вероятной эмиграцию в первую очередь именно этой частя населения, утечку мозгов. Мы называем ее европейской, потому что скорее всего она будет типична для европейской части бывшего СССР, а также для азиатской части России (Сибирь и Дальний Восток). Население этих регионов значительно лучше подготовлено к адаптации в условиях западной экономики и образа жизни, обладает более высокой территориальной и профессиональной мобильностью более современными профессиональными навыками, лучшим знанием европейских языков и т. п. Есть, однако, факторы, которые заставляют подходить к оценкам будущей эмиграции из России и европейских республик с определенной осторожностью. Важно, в частности, то, что благодаря завершенности демографического перехода они не испытывают того демографическою давления, которое в последние столетия почти всегда было главной предпосылкой массовой эмиграции в XIX веке из Европы, в XX из стран третьего мира.

В целом оценить возможные масштабы европейской экономической эмиграции крайне сложно, тем более что соответствующий опыт у нас отсутствовал, практически мы не участвовали в международной миграции рабочей силы. Сейчас делаются первые шаги по заключению межправительственных соглашений, которые позволят выехать на работу в отдельные западноевропейские страны заранее определенному числу бывших советских граждан на фиксированный срок. Однако речь идет в лучшем случае о нескольких десятках тысяч человек, в то время как, по некоторым предварительным оценкам, счет может идти на миллионы. Как полагает большинство экспертов, и в ближайшие пять лет, и в последующем среди эмигрантов будут преобладать представители уникальных профессий, люди высокой и очень высокой квалификации, что контрастирует с составом потоков внутренней миграции: здесь доминируют лица так называемых массовых профессий.

Таким образом, европейская эмиграция рабочей силы скорее всего приобретет типичные черты утечки мозгов из бедной страны, обладающей тем не менее относительно высоким культурным и научно-техническим потенциалом (что уже и наблюдается).

Азиатская эмиграция по экономическим причинам может иметь иную природу. Ее глубинные причины аграрное перенаселение, конкуренция на рынке труда в условиях высокого естественного прироста населения и рабочей силы как уже отмечалось, способствуют появлению эмиграционных настроений у части коренного населения перенаселенных районов. Наиболее естественный ареал эмиграции для него Россия и другие бывшие европейские республики. Однако заработок здесь еще долго будет несопоставимо ниже, чем на Западе. Кроме того, на протяжении какого-то времени здесь могут сказываться неблагоприятные последствия нынешних политических процессов, связанных с дезинтеграцией СССР. Все это, естественно, повышает интерес к эмиграции за рубежи бывшей единой территории, особенно у кавказцев не только армян, грузин и азербайджанцев, но и у аварцев, даргинцев, чеченцев, осетин, ингушей и других. Эти народы очень мобильны, проходят через кульминационную стадию урбанизации, активно ищут пути трудоустройства в городах. Пока менее мобильно коренное население Средней Азии, оно очень редко выезжает за пределы своих республик, невзирая на низкий уровень жизни и безработицу. Катализатором перемен могут послужить уже упоминавшиеся аграрное перенаселение, межэтнические конфликты. Поскольку в бывшие советские республики теперь переезжать небезопасно, это заставляет оглянуться на зарубежные страны.

Тяготение к жизни в другой стране довольно отчетливо выражено у разных этносов. По данным ВЦИОМ, опросившего эстонцев, латышей, западных украинцев, грузин, азербайджанцев, казахов, киргизов, таджиков и узбеков, от 22 процентов респондентов (киргизов) до 45 (западных украинцев) хотели бы, чтобы их дети получили образование за рубежом.

Однако реальные возможности населения разных регионов и представителей разных этносов найти работу на Западе не одинаковы. Конечно, у всех народов есть элитарные слои, обладающие высоким профессиональным и квалификационным уровнем. Так что азиатская эмиграция может иметь тот же характер утечки мозгов, что и эмиграция квалифицированной рабочей силы из европейской части страны. Более того, она может идти не только на Запад, но в силу культурной близости и в сопредельные страны Ближнего Востока, Турцию и т. п. Но все же для большинства она приобретет типичные черты эмиграции неквалифицированной рабочей силы из перенаселенных. стран третьего мира. По крайней мере четыре соображения заставляют думать, что в ближайшее десятилетие эмиграция этого типа не может быть значительной: во-первых, едва ли может очень быстро расти мобильность коренного населения; во-вторых, географическое положение Средней Азии и Казахстана не способствует формированию устойчивых связей со странами, расположенными за огромными пространствами России; в-третьих, у населения этих регионов не традиционных связей с Западом, которые могли бы облегчить выход на европейские рынки труда; в ближайшее время, несмотря на сделанные выше оговорки, наиболее вероятно все же, что если вообще эмиграция из указанных регионов начнется, то поначалу будут осваиваться рынки труда бывших союзных республик; наконец, в-четвертых, меняются структурные требования западной экономики: падает спрос неквалифицированную рабочую силу и растет на квалифицированную. Таким образом, появление узбеков или азербайджанцев в Европе рядом с алжирцами или турками в массовых масштабах представляется маловероятным. Тем не менее возможность пдобной эмиграции в каких-то размерах следует иметь в виду.

В поисках разумной стратегии

Реальные масштабы и перспективы четвертой волны определяет не только внутренняя ситуация в СНГ, но и положение в тех странах и регионах, куда направляются потенциальные эмигранты.

С начала 70-х годов европейские страны проводят все более ограничительную иммиграционную политику, а в ряде случаев даже поощряют возврат иммигрантов на родину, что не имеет, правда, успеха. Эти меры вызваны разными причинами, среди которых называют энергетический кризис и общий экономический спад, переструктурирование экономики, приток в состав рабочей силы более многочисленных когорт, родившихся в 50-е и 60-е годы, разрастание иностранцев, усиление межэтнической напряженности и подъем расистских настроений. В последние два десятилетия рост числа иностранцев в Западной Европе идет в основном не за счет целенаправленного привлечения рабочей силы из-за рубежа, как это было после войны, а в результате семейной миграции, отчасти нелегальной трудовой миграции, притока беженцев, а также относительно более высокой рождаемости иммигрантов.

Если оставить в стороне особые случаи этнической эмиграции (евреи в Израиль, немцы в Германию), то в мировых миграционных потоках иммиграция из бывшего СССР занимает сейчас и может будущем лишь очень ограниченное место. Во всяком случае, Европе под влиянием событий в Восточной Европе и Советском Союзе антииммиграционные настроения усиливаются, хотя однозначное отношение к возможной массовой иммиграции из этих регионов пока не выработано.

Заметная сдержанность по отношению к потенциальной иммиграции из бывшего СССР наблюдается и в США. Многомиллионная эмиграция из бывшего СССР действительно маловероятна существуют достаточно серьезные лимитирующие факторы. Вместе с тем новые политические и экономические реальности могут действовать и в противоположном направлении. Сейчас не вполне ясно, например, как повлияют на миграционные процессы независимость республик, их превращение в суверенные государства. По крайней мере для некоторых из них эйфория независимости, подъем национальных чувств могут послужить противовесом действию выталкивающих экономических факторов. Прибалтийские государства, имеющие значительную зарубежную диаспору, возможно, даже будут стремиться к возвращению части соотечественников на родину. Однако в крупных республиках в России, вероятно, и на Украине новая государственно-политическая ситуация едва ли сможет уменьшить эмиграционные потоки.

Какой представляется общая стратегическая линия как стран въезда, так и стран выезда в подобных, пока довольно неопределенных условиях?

У нас давняя идеологическая традиция неблагожелательного отношения к эмиграции. Хотя сейчас в общественных настроениях происходит перелом и выезд за рубеж начинает восприниматься более спокойно, определенная настороженность общественного мнения сохраняется. В то же время плохо осознаются и привлекают мало внимания проблемы, с которыми столкнутся не государства (Россия и другие), а сами эмигранты, если их выезд примет сколько-нибудь массовые масштабы. Такой выезд предполагает, помимо определенной степени психологической готовности (а она не особенно высока, соответствующих традиций не было), также и довольно развитую и сложную инфраструктуру. Уже сейчас он наталкивается на большие трудности чисто технического характера: железнодорожный и авиационный транспорт, визовые, пограничные и таможенные службы не справляются с растущими потоками выезжающих за рубеж.

Но существует еще социальная инфраструктура. Нужны более или менее сложившаяся сеть эмиграционных связей, система капилляров, облегчающих движение из привычной в непривычную социальную среду. Такая система складывается постепенно, по мере самоорганизации иммигрантов, создания землячеств, иммигрантских общин и т. д. Пока это есть только у третьей эмиграции. Для четвертой же, по крайней мере в ближайшие годы, будет характерно возникновение сил самоторможения. Проявления этих сил могут оказаться весьма болезненными, драматичными для многих, что неизбежно ограничит эмиграционные потоки.

Предвидение подобных трудностей уже сейчас заставляет общество (российское, украинское и т.п.) приступить к выработке новой стратегии в отношении эмиграции. Все лучше осознается, что надо не препятствовать ей с помощью всякого рода запретительных мер, а искать способы превращения неорганизованной, дикой эмиграции на свой страх и риск, к которой сейчас склонны многие бывшие советские граждане, не рассчитывающие на помощь государства в столь неблаговидном (с точки зрения идеологии недавнего прошлого) деле, в организованную, цивилизованную. Новая стратегия в странах выезда должна бы способствовать постепенному превращению кризисной эмиграции рабочей силы, которой сейчас все так опасаются, в нормальную, по возможности временную, устранению всех помех для выезда и въезда, формированию устойчивых потоков прямой и возвратной миграции. Один из элементов такой стратегии межправительственные соглашения между странами эмиграции и иммиграции (здесь, однако, важна встречная стратегия последних, которая пока также не выработана).

Важно видеть и подводные камни, с которыми может столкнуться массовая эмиграция, политические последствия, в том числе и международные, которые она может породить. Уже сейчас в Европе ощущается беспокойство не только официальных властей, но и представителей иммигрантов из стран Африки и Азии, которые опасаются дискриминации в конкуренции с более подготовленными и более близкими покультуре западным европейцам русскими и другими европейцами избывшего СССР. Наши эмигранты могут столкнуться с враждебным отношением и оказаться в еще более сложном положении, чем у себя дома. В случае серьезных эксцессов на этой почве может возникнуть определенная межгосударственная напряженность между странами эмиграции, защищающими права своих граждан за границей, и странамииммиграции, не обеспечивающими в полной мере соблюдение этих прав.

Не закроешь глаза и на другие аспекты новой эмиграции. Достаточно напомнить реакцию арабских соседей Израиля на массовый приток в эту страну наших эмигрантов и их расселение на территориях, которые арабы не считают израильскими. Другой пример обеспокоенность западных стран по поводу возможной эмиграции в такие страны, как Ирак или Ливия, советских специалистов, владеющих атомными или другими военно-промышленными секретами.

Рядовой читатель, который не отвергает идею эволюционного развития, прочитав фразу «ученые установили, что предки человека вышли из Африки», как правило, полностью ей удовлетворяется и не задается достаточно простым вопросом – а какой именно вид предков современного человека вышел из Африки и расселился по всем континентам. А мы таким вопросом зададимся и пройдемся по возможным кандидатам на звание таких «выходцев».

И первым же кандидатом оказывается сам Гомо сапиенс – точнее древний Гомо сапиенс…

Долгое время считалось, что современный человек – Гомо сапиенс – произошел от неандертальца, и процесс этот свершился в Европе, где было обнаружено много свидетельств присутствия здесь представителей этих двух видов. Когда же новые находки привели палеоантропологов к заключению, что неандерталец представлял собой лишь боковую ветвь и не являлся прямым предком современного человека, встал вопрос не только о том, кто был этим предком, но и откуда он взялся. Актуальность вопроса о месте происхождения Гомо сапиенс дополнительно усиливалась параллельным накоплением свидетельств того, что в Европу Гомо сапиенс пришел откуда-то извне.

В 2000 году американские археологи С.Мак-Брэрти и А.Брукс опубликовали обширное исследование данной проблемы под названием «Революция, которой не было: новая интерпретация происхождения современного человеческого поведения». Согласно их выводам следы древних Гомо сапиенс ведут в Африку.

«Оказалось, что большая часть «набора» признаков разумного человека (в частности, техника кремневых лезвий, микролитические кремневые орудия, изделия из кости, использование красителей) уже была в Африке, причем гораздо раньше, чем в Европе. Авторы приводят в пример разрисованные каменные плитки, древность которых составляет 59 тысяч лет. Изображения животных, по данным этих исследователей, появились в Африке уже 40 тысяч лет назад. Именно из Африки распространялись прогрессивные особенности поздних этапов палеолита, сохраняя черты преемственности» (А.Зубов, «Колумбы каменного века. Как заселялась наша планета»).

И ныне считается, что современный вид человека Гомо сапиенс возник от близкой ему в эволюционном отношении формы Гомо хельмеи (Homo helmei) приблизительно 130 тысяч лет назад именно в Африке, откуда и попал позднее в Европу и на другие континенты.

Рис. 83. Череп Гомо хельмеи

Однако далеко не все находки вписываются в столь упрощенную схему. Вот, скажем, два показательных, на мой взгляд, примера, связанных с примерно одновременными находками:

«В 1958 году в Южном Китае, в районе Люцзян, в пещере Дундяньян был найден хорошо сохранившийся череп 40-летнего мужчины, который пролежал в земле 67 тысяч лет. В анатомическом отношении это был практически сформировавшийся Гомо сапиенс, хотя отдельные черты (сильно развитые надбровные дуги и довольно значительный наклон лба в сочетании с низким лицом и низкими орбитами) могли бы навести исследователя на мысль о комплексе признаков Гомо хельмеи.

Но что в высшей степени интересно, – некоторые особенности находки (уплощенность лицевого отдела, слабое выступание носовых костей) вписываются в рамки современной монголоидной расы! Приходится признать, что это был местный, коренной житель, предки которого пришли из Африки много тысячелетий назад вместе с древними носителями комплекса хельмеи, но самое главное – черты Гомо сапиенс возникли уже в Дальневосточном регионе, а не принесены извне» (А.Зубов, «Колумбы каменного века. Как заселялась наша планета»).

«В 1958 году на острове Калимантан (Борнео) в пещере Ниа был найден череп молодого индивидуума в окружении очень примитивных каменных орудий «соанского» типа (соанская культура – южноазиатская культура нижнего палеолита, иногда рассматривается как индийский вариант ашельской культуры: гораздо примитивнее параллельно существовавшей на Западе мустьерской культуры). Слой пещеры, в котором был найден череп и соанские орудия, имеет древность (согласно данным радиоуглеродного анализа) 39600±1000 лет. Найденный череп отличается выраженным комплексом Гомо сапиенс (слабо развитые надбровные дуги, прямой, высокий лоб при низком лице и низких орбитах). Это сформировавшийся современный человек, по антропологическому типу сближающийся с тасманийцами, – местный вариант Гомо сапиенс с местным культурным комплексом! И при этом он анатомически и этологически древнее, чем сапиенсы Европы, или же был их современником. Получается, что в Китае и Индонезии сформировался и жил «свой» Гомо сапиенс.

Может быть, и весь комплекс признаков хельмеи не привнесен с Запада, а развился там же, на базе местных Гомо эректус? Это – старая антропологическая головоломка, до сих пор не имеющая решения» (А.Зубов, «Колумбы каменного века. Как заселялась наша планета»).

Вариант выхода из этой ситуации вроде бы нашелся. В конце прошлого века немецкий антрополог Г.Шмидт проанализировал ход дискуссии по поводу формирования современного вида человека и сформулировал «модель генного потока и смешения». Эта модель допускает возможность смешения расселявшегося из Африки первичного сапиенса с местными гоминидами, но учитывает, что кроме смешения имели место частичная или полная изоляция, а также вымирание отдельных групп.

Однако уместно будет задать здесь вопрос – а откуда взялись те самые «местные гоминиды»?..

Места описанных выше двух находок вроде бы выводят на известных нам синантропов и яванских питекантропов, объединяемых ныне в единый вид Гомо эректус. Именно потомки эректусов ныне и считаются упомянутыми «местными гоминидами», с которыми смешивались пришедшие сюда первичные сапиенсы.

Однако маленькая деталь – возраст синантропов составляет (грубо) полмиллиона лет, а яванских питекантропов почти миллион лет, что намного превышает возраст Гомо сапиенс. Между ними просто огромная пропасть времени…

Оставим в стороне вопрос о том, насколько при этом могли быть близки виды потомков местных эректусов и первичных сапиенсов, чтобы иметь возможность к скрещиванию, и как столь тесная близость могла сохраниться столь длительное время. Зададимся другим вопросом – а откуда взялись Гомо эректус в Азии?..

Каким бы странным это ни могло бы показаться, но, по мнению современных палеоантропологов, следы опять ведут в Африку!..

Показательными по этому вопросу считаются находки из Дманиси в Восточной Грузии. Осенью 1991 года совместной грузинско-германской группой антропологов и археологов из Центра археологических исследований Грузии и Сектора палеолита Римско-Германского центрального музея здесь была обнаружена хорошо сохранившаяся нижняя челюсть человека раннеплейстоценового времени вместе с костями животных и каменными орудиями древнего типа (типа, называемыго Mode 1). Позднее было обнаружено четыре черепа разной сохранности и фрагменты скелета. Древность находок составила 1,77 миллиона лет. Но самое главное – черепа из Дманиси имели схожие черты с яванскими черепами!..

Антропологические исследования показали, что найденные в Грузии черепа имеют переходный тип между Гомо хабилис и Гомо эректус, а если быть более точным – относятся к подвиду Гомо хабилис пре-эректус. Дманисский человек оказался даже своего рода «эталонным» представителем этого подвида, который, как полагают, вышел из Африки и распространился по всей Азии, добравшись в том числе и до острова Ява.

Процесс этот получил название «Великой миграции», а «выход» рода Гомо с африканского континента в трудах ученых, посвященных антропогенезу, обозначается библейским словом «Исход». И был он достаточно давно.

Рис. 84. Череп из Дманиси

«…дата достижения человеком «финальных» точек межконтинентальной миграции Африка – Азия (1,8 миллиона лет назад) просто обязывает сделать вывод о еще более раннем времени выхода человека за пределы Африки. Можно было бы ограничиться заключением, что «Исход» имел место раньше 1,8 миллиона лет назад. Однако археологические материалы с территорий Израиля и Пакистана, более близких к Африке, чем «финальные» точки миграции, дают возможность внести некоторые уточнения и свидетельствуют о том, что первые мигранты были на полпути к этим точкам уже 2 миллиона лет назад, а значит, «Исход» произошел до этого времени.

…учитывая имеющиеся разногласия по поводу этой знаменательной даты, можно достаточно обоснованно заключить, что рассматриваемое великое событие в жизни человечества [«Исход»] произошло 2±0,2 миллиона лет назад» (А.Зубов, «Колумбы каменного века. Как заселялась наша планета»).

Однако и в данном случае не удалось ограничиться простой схемой. Находки, связанные с другой, более совершенной техникой обработки камня – Mode 2 (ашель) – потребовали предположения о наличии после «Исхода» еще одной, дополнительной волны миграции Гомо эректус.

«В работе 2005 года российский археолог А.П.Деревянко опубликовал составленные на основании материалов раскопок карты первой и второй миграционных волн из Африки в Евразию. Автор прослеживает предполагаемые направления движения древнейших групп Гомо эректус от точки «Исхода» из Африки (по А.П.Деревянко – Суэцкий перешеек) до территорий Китая и Монголии…

На карте, изображающей траекторию миграции второй, более поздней волны, стрелки указывают направления от Ближнего Востока к северу (в Малую Азию и на Кавказ) и к востоку, причем восточная ветвь, так же как и в первом случае, разделяются на две части: одна проходит через территории Казахстана и Алтая в Монголию, другая останавливается, дойдя до Северной Индии. В ряде регионов вторая волна повторяет движение первой…» (А.Зубов, «Колумбы каменного века. Как заселялась наша планета»).

В идее массовых миграций (особенно «великих миграций») меня давно смущает большое количество малообоснованных предположений и допущений. Эти сомнения можно свести к нескольким вопросам, которые в миграционных теориях не находят полноценных ответов – все, как правило, в этом случае ограничивается лишь умозрительными рассуждениями авторов этих теорий.

Что могло «выталкивать» наших далеких предков из привычных мест обитания в регионы, которые порой обладали климатическими и природными условиями, кардинальным образом отличающимися от условий «прародины»? Причем «выталкивало» их в таких количествах, которых хватало бы в дальнейшем для освоения огромнейших новых территорий…

Как «мигранты» умудрялись преодолевать на своем пути, например, горные районы или широкие реки?.. И зачем они вообще это делали при условии того, что они понятия не имели, есть ли на другом конце пути пригодные для жизни условия?..

Ради чего все это делалось?.. Зачем «мигрантам» нужно было преодолевать многие тысячи километров?.. Пусть даже это происходило и за целую череду поколений…

Рис. 85. Что толкало примитивного человека в далекий путь?..

Но сомнения – это всего лишь сомнения.

Допустим, что палеоантропологи правы, и миграции действительно имели место в далеком прошлом...

Обратим внимание на другой момент – на количество таких миграций и место их начала. Уже в описанной части истории древних предшественников человека ученые предполагают аж три мощных волны миграции из одной и той же точки старта – из Африки.

Каким-то странным образом Африка в представлении современных палеоантропологов оказывается своего рода «генератором эволюции», производя с некоторой регулярностью различные виды гоминидов и выталкивая их за свои пределы. При этом на каждом новом витке производится новый, более совершенный вид, который оказывается (по совершенно непонятным причинам) и более успешным, вытесняя своих предшественников не только на своей «прародине», но и за ее пределами.

Вот что вызывает гораздо более серьезные сомнения, чем тезис о миграциях!..

И сомнения эти еще больше усиливаются, если посмотреть на картинку, которую рисуют ученые для самой Африки.

Вишневский А., Зайончковская Ж.

Реэмиграция русских

Эмиграция из перенаселенных регионов

Возможно, будет полезно почитать: