Кто не голодал в блокадном ленинграде. Из воспоминаний детей, переживших ленинградскую блокаду

Оригинал взят у bogomilos в Ленинград в блокаду был забит продовольствием.

С гневом и негодованием отвергаю нелепое обвинение, что я утверждал, будто бы все ленинградцы были людоедами. Наоборот! Я могу назвать множество тех, кто заведомо не был людоедом. Это все руководство города, в их пайки входила черная и красная икра, фрукты, говядина, свинина, баранина и пр. Разумеется, на человеческое мясо они смотрели с отвращением.

И, наконец, вся армия, вплоть до последнего солдата и матроса. Что говорить о человеческом мясе, они и на блокадный хлеб смотрели с отвращением и для них готовили отдельно.

Вот они, подлинные герои, сохранившие высокий моральный уровень среди всех этих опустившихся стариков, обнаглевших женщин и развращенных детей!

Это повторяется из года в год. Выступают первые люди С-Петербурга и говорят, обращаясь к блокадникам: «Вы отстояли город, вы внесли огромный вклад в победу, вы- герои» и тому подобное.

На самом деле: основное, почему Ленинград не был занят немцами - это приказ Гитлера, запрещавший войскам входить в город (кстати, существовал аналогичный приказ в отношении Москвы). Практически, после установления линии блокады, немцы отказались от всяких действий по дальнейшему захвату территории.

И неправда, будто немцы хотели заморить население Ленинграда голодом. В Смольном велись сепаратные переговоры с немецким командованием. Немцы предлагали снятие блокады в обмен на уничтожение Балтийского флота, вернее подводных лодок.

Жданов предлагал сдачу города со всем населением в обмен на вывод войск вместе с оружием. В одностороннем порядке немцы предлагали беспрепятственный вывод из города всего мирного населения, а также разрешали свободный провоз продовольствия в город.

И это были не просто слова - в Ленинград беспрепятственно проехали несколько хлебных обозов (с одним из них, через две линии фронта спокойно приехала из Москвы сестра Ольги Берггольц.

Кстати, множество косвенных фактов говорит о том, что город был буквально набит продовольствием (Кондитерская фабрика проработала почти всю блокаду, тоже масложиркомбинаты). После войны в торговлю «выбросили» тушенку, изготовленную, как следовало из надписей на банках, в 1941 году в Ленинграде! Население города- женщины, дети, старики ничего не решали и никого не защищали и не могли защитить. Власти заботились лишь о том, чтобы они спокойно и без волнений вымерли.

Что касается «патриотизма», то его не было. Люди, в лучшем случае, старались выжить. Это привело к огромному размаху преступности. Убийства, особенно детей, стали обычным явлением. Подростки, объединенные в настоящие банды, нападали на машины с продовольствием, магазины и склады. Их безжалостно убивала охрана.

Почитайте памятку, которую получали военнослужащие, по какой-либо причине, отправлявшиеся в город. Эта памятка рассматривала город, как враждебный, предупреждала о возможности внезапного нападения, а в случае опасности предлагала немедленно применять оружие.

В городе беспрепятственно и безнаказанно действовали немецкие агенты. Во время налетов можно было наблюдать необычные для нас ракеты - так называемые «зеленые цепочки». Они указывали самолетам цели для бомбардировок. Эти агенты так и не были пойманы. Запуганное население не только не помогло НКВД в борьбе со шпионами, но избегало всяческих контактов с властями, соглашаясь за банку консервов выполнять любые задачи.

После того, как были съедены собаки, кошки, голуби, даже вороны с крысами, единственным мясом, доступным для населения, стали сами люди.

Современная психология позволяет путем соответствующих опросов выявить и то, что люди скрывают изо всех сил. Было проведено (разумеется, секретное) исследование выживших блокадников на эту тему. Результат был ошеломляющим.

Есть такая вещь, как справедливость. На нее имеет право даже самый отъявленный негодяй и преступник, если его несправедливо обидят.

Все блокадники, независимо от того, как они выжили, имеют право на компенсацию со стороны государства и общества, поставившее их в такое положение. Но когда их называют героями и прославляют, то это только попытка расплатиться словами, а не деньгами.

Господа ораторы! Вы все знаете не хуже меня. Любой, кто действительно заинтересуется блокадой, может все выяснить. А ваши лживые выступления - откровенное обесценивание всех высоких слов, вклад в общее разрушение морали всей страны!

Будьте вы прокляты!

Это говорю вам не я, достаточно объективный и циничный интеллектуал (интеллигент во втором поколении!) Это те, кого погубили в блокаду Ленинграда.

Я - осторожный и практичный человек; просто пишу о том, как это все было. Мне пришлось ждать этого времени довольно долго.

Если вам интересно что же на самом деле происходило в то время, то почитайте публикации, появившиеся в последнее время. Можете еще послушать «Эхо Москвы» и их передачу «Цена победы». Там также работают острожные люди и от этого то, что они сообщают, становится еще более обоснованным…

Нет смысла тратить время на пропагандистские измышления прошлого.

Короче говоря, заявляю лишь самый общий вывод: в блокаду Ленинграда не немцы, а наши власти были заинтересованы в том, чтобы население города погибло от голода.

Немцы же наоборот, делали попытки взвалить обеспечение продовольствием бесполезного населения Ленинграда, в виде стариков, женщин и детей, на нас. Им это не удалось.

Что ж, все правильно. «Все для фронта, все для Победы».

И мы сделали для фронта все, что было нужно.

А сейчас я просто передаю вам предсмертные проклятия умерших от голода в ледяном безжалостном городе, в первую очередь детей.

Я - их ровесник.

Будьте вы прокляты!

Уроки блокады и стремление к вымиранию

Мы все еще не настолько прониклись цивилизацией, чтобы полностью зависеть от рафинированного питания. Пожалуй, даже наоборот - генетически мы еще не совсем приспособились к такому питанию. Нас окружает вполне съедобный для нас мир. Окружающие нас растения более чем на 90% не только съедобен, но даже полезны в отношении нашего здоровья. Вполне можно есть борщевик и репей. Мать-и-мачеха съедобна целиком. У лопуха, например, можно есть корни, стебли, черенки листьев; сами листья горькие и несъедобны. Корни тростника, в изобилии растущего по берегам Финского залива, Сестрорецкого и Лахтинского разливов, а также вдоль многочисленных речек и ручьев, можно высушить, перемолоть в ручных мельницах или мясорубках. Если уж вы совершенно беспомощный растяпа, то смело сдирайте лишайник со стволов деревьев, камней, стен зданий. Можете съедать так или варить. Вполне можно пообедать моллюсками, многими насекомыми, лягушками и ящерицами. С начала войны и до начала блокады было достаточно времени для того, чтобы засушить, замариновать, засолить неограниченные запасы всей этой снеди.

Блокада Ленинграда не первый эксперимент в этом направлении. В 1917-18 гг. большевики ввели «хлебную монополию» и принялись расстреливать крестьян, привозивших в город хлеб. Однако в тот раз не удалось довести дело до конца, до Пискаревского кладбища и Парка Победы на пепле сожженных. Население просто разбежалось по деревням.

В 1950 гг. я с удивлением узнал, что в Ленинградской области есть деревни, в которые невозможно проехать зимой, а летом- только на тракторе. Во время войны такие деревни не видели ни немцев, ни красноармейцев. Разве что иногда вездесущих дезертиров.

Во многих городах стояли пустые дома: люди уходили в город, или власти выселяли «кулаков», а в 1939 г. еще и финнов, выселяли для удобства управления с хуторов и мелких деревень в деревни вдоль дорог.

Так что вполне было куда бежать.

Но произошло противоположное: народ побежал в город.

Что случилось, что сломалось в психологии народа?

Не только бороться за свои права и даже за саму жизнь, за жизнь своих детей и семей ленинградцы оказались не способны.

Операция “Блокада”

Негодяи обожают порядочных людей, просто их боготворят. Их самое заветное желание в том, чтобы все вокруг были просто-таки святыми. Именно за это они (негодяи) агитируют, призывают, уговаривают. Ну, конечно, эта любовь чисто платоническая.

Вас не удивлял интересный факт: о помощи, льготах блокадникам Ленинграда говорят уже более полвека. И не только говорят. На это выделяют бюджетные деньги, квартиры и так далее.

Об этом знаю не понаслышке: примерно лет 40 назад помогал блокадникам получить причитающиеся им квартиры, и помню, чего им это стоило. С привычной наглостью могу сказать, что если бы не моя помощь, то ничего бы они не получили. Ведь если бы вся выделяемая помощь доходила до адресатов (блокадников), то никакой проблемы бы с ними не существовало!

Негодяи были всегда. Никуда они не подевались и во время блокады. Надо сказать, что для многих это время стало временем сказочного обогащения. Когда был создан музей блокады в первом его исполнении, случилось так, что в нем оказалось большое количество воспоминаний, сообщавших о фактах, которые были весьма красноречивы. А это очень опасно для негодяев. И музей был ликвидирован. Собранные материалы уничтожены (конечно только те, что были опасными). Кстати, одно время количество блокадников стало стремительно нарастать. Сказать почему или сами догадаетесь о причинах «странного» явления?

Вот что особенно удивительно. Столько разоблачений с злоупотреблениями, растратами государственных средств во всех областях. И полная тишина и благолепие в делах, связанных с блокадой. Никаких проверок. Все честно и благородно. А ведь это так просто. Например, получение квартир. Естественно, что в первую очередь должны получать более серьезно пострадавшие-раненые, потерявшие здоровье и родных. В принципе, совсем просто составить некую шкалу.

А вот как было на самом деле?

Еще одна ложь о Блокаде

«Ленинград снабжался продовольствием «с колес». Запасы продовольствия в Ленинграде были на… (далее в зависимости от фантазии говорящего)».

Ребята! Мы находимся в стране сезонного производства продовольствия. Не только зерно и овощи. Даже забой скота, производство молока и яиц в те времена, когда еще не вывели специальных пород, было сезонным.

Так что волей-неволей для Москвы и Ленинграда, и вообще для всей страны создаются запасы продовольствия, по меньшей мере, на год. Вопрос только в том, где они хранятся. Некогда действительно в селах, откуда их вывозили зимой, но тоже достаточно быстро: за 1-2 месяца. Советская власть сократила и механизировала этот путь. Железные дороги позволяли быстро доставлять урожай к месту потребления.

Откуда же взялись эти несомненно подлинные тревожные крики: «в городе осталось продовольствия на 2 дня»? Речь идет о продовольствии в потребительской сети, практически о продуктах, находящихся в магазинах. Зерно на элеваторах и мукомольных предприятиях, запасы сахара, какао, и других ингредиентов на кондитерских фабриках и других предприятиях пищевой промышленности к этому не относились.

Даже в мирное время более чем годовой запас продовольствия находился, если не в городе, то рядом, в ближайших пригородах. Надо быть очень недобросовестным человеком, чтобы выдавать продукты в потребительской сети за все имеющееся.

Кстати, задумайтесь над таким парадоксом: Ленинградская область способна все-таки удовлетворять одну потребность города: картофель!

Казалось бы, нет хлеба, приходится сидеть на картошке…

Куда же сразу же исчезла картошка?!

Главный вопрос блокады

Это было вскоре после войны. В это время еще скрывали голод в Ленинграде, ленинградцы погибли от «варварских бомбежек и обстрелов», но не от голода. Так гласила официальная версия.

Однако о голоде уже потихоньку говорили. Во всяком случае, я знал о нем уже достаточно. Я спросил у своего приятеля, проведшего детство в блокаде, в самом городе.

- «Голод?» Удивился он. «Мы питались нормально, у нас никто не умер от голода!» Потрясало то, что этот человек отличался потрясающей правдивостью. Это было для меня поразительной загадкой, пока я не догадался спросить о его родителях. И все сразу встало на свои места!

Его мать работала в Смольном. Он жил в охраняемом доме и всю блокаду гулял только во дворе дома. В город его не выпускали (и правильно делали!) Он ничего не видел и не знал.

Наши историки любят иногда заключать свои выступления о блокаде туманными намеками, нечто вроде «о блокаде еще не все сказано, многое предстоит узнать». Ну, если за полвека, при наличии сотен тысяч живых свидетелей не смогли все выяснить, то вряд ли когда уже смогут. А вернее захотят.

Главный вопрос - конечно продовольствие. Сколько его было, где оно находилось и кто им распоряжался.

Возьмите подшивки «Правды» военного времени. Вы найдете там кучу пламенных статей: «Не оставлять врагу ни одного колоска! Увозите или уничтожайте продовольствие!» И запасы продовольствия действительно подчистую вывозили. Есть опубликованные воспоминания о дорогах Украины в первые месяцы войны. Они были забиты. Забиты не беженцами (самовольная эвакуация была запрещена), а коровами, овцами и другим скотом. Их гнали, конечно, не за Урал, а до ближайшего мясокомбината, откуда они отправлялись дальше виде туш, консервов и т.д. Работники мясокомбинатов освобождались от призыва.

Посмотрите на карту железных дорог Росси. Все продовольствие могло свозиться только в два города: Москва и Ленинград. Причем, Ленинграду «повезло» - эшелоны в Москву заполнялись стратегическим сырьем, оборудованием заводов, советскими и партийными учреждениями и для продовольствия места почти не оставалось. Все приходилось везти в Ленинград.

Как известно, девушек города отправляли на рытье противотанковых рвов (кстати, оказавшихся бесполезными). А что делали юноши? Курсанты многочисленных училищ и ВУЗов военного значения? Каникулы отменили, но без какой-либо подготовки сразу отправлять их на фронт было невозможно, поэтому дне они учились, а вечером разгружали вагоны. Вагоны с продовольствием, заметим.

Известна телеграмма Жданова Сталину: « Все склады забиты продовольствием, принимать больше некуда». Почему-то никто не приводит ответ на эту телеграмму. А ведь он очевиден: Используйте все свободные помещения, оставшиеся от эвакуированных заводов и учреждений, исторические здания и т.д. Конечно, такой «выход» как просто раздать продовольствие населению категорически исключался.

Как это ни странно, но можно вполне объективно и документально оценить общее количество продовольствия, свезенного в Ленинград. Целый ряд публикаций: «Железные дороги в период войны», «Гражданский флот в войну» с хорошей ведомственной гордостью указывают многие десятки тысяч тонн продовольствия, доставленного в Ленинград.

Любой желающий может просто сложить приведенные цифры (пусть даже несколько и завышенные!) и разделить их на количество населения и войск и на 900 дней блокады. Результат будет просто поразительный. На такой диете не только не умрешь с голоду, но и похудеть не получится!

Однажды мне удалось задать историку вопрос: «Так кто же съел все продовольствие, да еще так быстро?». На что получил ответ: «Жданов передал все продовольствие армии».

Ну и что, скажете вы. В любом осажденном городе продовольствие передается под контроль военных. Главное, чтобы оно не ушло из города. При любом мнении об умственных способностях наших военных нельзя представить, что они увезли его в Вологду или Среднюю Азию. Просто у складов была выставлена охрана, а их местоположение объявлено военной тайной.

Вот такая вот окончательная «тайна» - ленинградцы умирали от голода у складов, забитых продовольствием.

Что же роднит нас с немцами и резко отличает от американцев, французов и англичан? Мы, как и немцы, проиграли войну. Настоящие победители - Коммунистическая Партия и ее мудрое руководство. Они разгромили не только немцев, но и нас.

Признаюсь честно - мне не очень жалко стариков и женщин, погибших в блокаде. Они сами выбрали и терпели это руководство.

Однако мне очень жалко детей, будущее России. Их могли бы пожалеть…

Наверное, справедливо, что в такой стране перестают рождаться дети!

Как горели Бадаевские склады

Интересной чертой большевиков было их стремление к «научности» или хотя бы «наукообразности». В частности, это отразилось на их отношении к такому явлению как голод. Голод старательно изучали, делали вполне практические выводы и, наконец, вполне «научно» использовали в своих целях. Уже голод в Поволжье находился под наблюдением многочисленных (конечно, сытых!) наблюдателей, которые составляли и отсылали подробные отчеты. Откровенно проводили «генетический» отбор, выборочно спасая тех, кто представлялся перспективным для создания «нового» человека. Дальнейшая история страны предоставила огромные возможности в этом отношении. Были собраны обширные материалы, которые изучали в секретных институтах НКВД и КГБ.

Война. Все для фронта, все для победы!

Для победы, среди прочего, было полезно быстро избавиться от «бесполезного» населения Ленинграда. Это мог обеспечить правильно организованный голод.

Централизованная система снабжения легко позволяла это сделать. В предвоенные годы населению не позволяли иметь подсобные хозяйства и делать значительные запасы продовольствия. Однако летом 1941 г в Ленинград вывезли все запасы продовольствия из западных областей страны. Ленинградцы разгружали это продовольствие, держали его в своих руках. И о нем знал весь город. Следовательно, надо былопридумать какое-то объяснение «исчезновению» продовольствия из города.

Так была разработана операция «Бадаевские склады». Эти склады никогда не были основными и по величине уступали многим другим, но были, однако, самыми известными в основном потому, что на них традиционно хранились сладкие вещи - сахар и кондитерские изделия. Иногда их дешево продавали прямо со склада.

Юристы знают, что в силу индивидуального восприятия, показания свидетелей никогда полностью не совпадают. Однако рассказы о пожаре на Бадаевских складах очень похожи на заученный текст: густой дым над Ленинградом, горящий сахар «текущий рекой», сладкая обгорелая земля, которую продавали после пожара…

На самом деле, когда наблюдатели ПВО увидели начало пожара в районе складов, они немедленно сообщили об этом в пожарную команду. Со всех концов города к складам немедленно устремились пожарные расчеты. Однако их остановило оцепление НКД. До самого конца пожара на территорию складов никого не пускали и вблизи пожар никто не видел! Стоявшие у оцепления пожарники открыли пожарные гидранты и обнаружили, что воды нет и система перекрыта.

Склады сгорели быстро и дотла, не оставив ни обгорелых продуктов, ни слитков расплавленного сахара. Что касается сладкой обгорелой земли, то у любых сахарных заводов земля всегда сладкая, как до пожара, так и после.

Ну а как же густой черный дым, висевший над городом? Дым был, однако не со сгоревших складов. Одновременно горели, а вернее тлели жмыхи (знаменитая «дуранда») на соседнем масложировом комбинате. Кстати, почему они загорелись и отчего их не тушили - это очень интересный вопрос! Огня там практически не было, а вот дыма - навалом.

После пожара было объявлено, что погибла основная часть продовольственных запасов города. Это сразу позволило ввести резкие ограничения на распределение продуктов и начать запланированный голод.

В этой истории поражает не хладнокровии и бесчувственность наших властей (видели и не такое!), а поразительная доверчивость блокадников. Подавляющее большинство до сих пор верит, что голод был вызван пожаром Бадаевских складов и всю прочую чушь, которую нам внушают «историки».

Ну, хорошо, сахар еще может гореть, если его уложить так, чтобы обеспечить свободный доступ воздуха, пусть так, а как быть с консервами, с картошкой, зерном, мясом, колбасой и рыбой, с молочными продуктами? Ведь их сжечь можно лишь в специальных печах.

К тому же неужели все привезенное продовольствие (плюс обязательные, со времен Гражданской войны, стратегические резервы продовольствия), могло кончиться за пару недель?!

Что с нами происходит?

Может, мы и впрямь Страна дураков?

Вадим Фомченко.

Первым тяжёлым испытанием, которое выпало на долю мужественных ленинградцев, были регулярные артобстрелы (первые из них датируются 4-м сентября 1941 года) и удары с воздуха (хотя впервые вражеские самолёты пытались проникнуть в городскую черту ещё в ночь 23 июня, но прорваться туда им удалось лишь 6 сентября). Однако германская авиация сбрасывала снаряды не хаотично, а по чётко выверенной схеме: в их задачу входило уничтожение как можно большего количества мирных граждан, а также стратегически важных объектов.

Во второй половине дня 8 сентября в небе над городом появились 30 неприятельских бомбардировщиков. Посыпались фугасные и зажигательные бомбы. Пожар охватил всю юго-восточную часть Ленинграда. Огонь стал пожирать деревянные хранилища Бадаевских продовольственных складов. Горели мука, сахар и другие виды продовольствия. Потребовалось почти 5 часов, чтобы усмирить пожарище. «Голод навис над многомиллионным населением ─ нет Бадаевских продовольственных складов». «На Бадаевских складах 8 сентября пожар уничтожил три тысячи тонн муки и две с половиной тонн сахара. Это то, что потребляется населением всего за три дня. Основная же часть запасов была рассредоточена по другим базам..., в семь раз больше, чем сгорело на Бадаевских». Но отброшенные взрывом продукты не были доступны населению, т.к. вокруг складов установили оцепление.

Всего за время блокады на город было сброшено свыше 100 тыс. зажигательных и 5 тыс. фугасных авиабомб, около 150 тыс. снарядов. Только за осенние месяцы 1941 года воздушная тревога объявлялась 251 раз. Средняя продолжительность артобстрела в ноябре 1941 года составила 9 часов.

Не теряя надежды взять Ленинград штурмом, 9 сентября немцы двинулись в новое наступление. Главный удар наносился из района западнее Красногвардейска. Но командование Ленинградского фронта перебросило в наиболее угрожающие участки часть войск с Карельского перешейка, пополнило резервные части отрядами народного ополчения. Данные меры позволили фронту на южном и юго-западном подступах к городу стабилизироваться.

Было ясно, что план фашистов по захвату Ленинграда потерпел фиаско. Не добившись ранее поставленных целей, верхушка вермахта пришла к выводу, что только длительная осада города и непрекращающиеся авианалёты могут привести к его овладению. В одном из документов оперативного отдела генерального штаба Третьего Рейха «О блокаде Ленинграда» от 21 сентября 1941 года говорилось:

«б) Сначала мы блокируем Ленинград (герметически) и разрушаем город, если возможно, артиллерией и авиацией.

в) Когда террор и голод сделают в городе своё дело, откроем отдельные ворота и выпустим безоружных людей.

г) Остатки «гарнизона крепости» (так противник именовал гражданское население Ленинграда ─ прим. авт.) останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город... вывезем всё, что осталось живое, в глубь России или возьмём в плен, сровняем Ленинград с землёй и передадим район севернее Невы Финляндии».

Таковы были планы супостата. Но советское командование не могло мириться с такими обстоятельствами. 10-м сентября 1941 года датируется первая попытка деблокады Ленинграда. Началась Синявинская операция войск 54-й отдельной армии и Ленинградского фронта с целью восстановления сухопутной связи города со страной. Советские войска испытывали недостаток сил и не смогли выполнить оставленную задачу. 26 сентября операция закончилась.

Тем временем ситуация в самом городе становилась всё тяжелее и тяжелее. В осаждённом Ленинграде оставалось 2, 544 млн. человек, в их числе ─ около 400 тыс. детей. Не смотря на то, что с середины сентября начал действовать «воздушный мост», а на несколько дней раньше к Ленинградскому берегу стали причаливать небольшие озёрные суда с мукой, запасы провианта сокращались с катастрофической скоростью.

18 июля 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление ввести в Москве, Ленинграде и их пригородах, а также в отдельных населённых пунктах Московской и Ленинградской областей карточки на важнейшие продовольственные продукты (хлеб, мясо, жиры, сахар и т.п.) и на промтовары первой необходимости (к концу лета по карточкам такие товары выдавались уже по всей стране). Они устанавливали следующие нормы на хлеб:

Рабочим и инженерно-техническим работникам угольной, нефтяной, металлургической отраслей промышленности полагалось от 800 до 1200 гр. хлеба в день.

Остальной массе рабочих и инженерно-технических работников (например, отраслей лёгкой промышленности) выдавалось по 500 гр. хлеба.

Служащие различных отраслей народного хозяйства получали по 400-450 гр. хлеба в день.

Иждивенцам и детям же приходилось довольствоваться 300-400 гр. хлеба в сутки.

Однако к 12 сентября в отрезанном от Большой земли Ленинграде оставалось: хлебного зерна и муки ─ на 35суток, крупы и макарон ─ на 30, мяса и мясопродуктов ─ на 33, жиров ─ на 45, сахара и кондитерских изделий ─ на 60 суток.1В этот день в Ленинграде произошло первое сокращение установленных по всему Союзу дневных норм хлеба: 500 гр. для рабочих, 300 гр. для служащих и детей, 250 гр. для иждивенцев.

Но враг не успокаивался. Вот какая запись от 18 сентября 1941 года значилась в дневнике начальника генштаба сухопутных войск фашистской Германии генерал-полковника Ф. Гальдера: «Кольцо вокруг Ленинграда пока не замкнуто так плотно, как хотелось бы... У противника сосредоточены крупные людские и материальные силы и средства. Положение здесь будет напряжённым, пока в качестве союзника не даст себя почувствовать голод». Герр Гальдер, к великому сожалению для жителей Ленинграда, думал абсолютно верно: голод действительно ощущался всё больше и больше с каждым днём.

С 1 октября горожане стали получать по 400 гр. (рабочие) и по 300 гр. (все остальные). Съестное, доставлявшееся по водному пути через Ладогу (за всю осеннюю навигацию ─ с 12 сентября до 15 ноября ─ было завезено 60 тонн провианта и эвакуировано 39 тыс. человек), не покрывало и трети потребностей городского населения.

Ещё одной существенной проблемой стала острая нехватка энергоносителей. В довоенное время ленинградские заводы и фабрики работали на привозном топливе, но осада нарушила все поставки, а имеющиеся припасы таяли на глазах. Над городом нависла угроза топливного голода. Для того чтобы создававшийся энергетический кризис не стал катастрофой, 8 октября Ленинградский исполком депутатов трудящихся принял решение о заготовке дров в районах севернее Ленинграда. Туда были отправлены отряды лесозаготовителей, которые состояли в основном из женщин. В середине октября отряды начали свою работу, но с самого начала стало ясно, что план лесозаготовок выполнен не будет. Свою немалую лепту в разрешение топливного вопроса внесла и ленинградская молодёжь (на лесозаготовках принимало участие около 2 тыс. комсомольцев, преимущественно девушек). Но и их трудов было мало для полного или почти полного обеспечения предприятий энергией. С наступлением холодов заводы останавливались один за другим.

Облегчить жизнь Ленинграда могло только снятие осады, для чего 20 октября стартовала Синявинская операция войск 54-й и 55-й армий и Невской оперативной группы Ленинградского фронта. Она совпала с наступлением немецко-фашистских войск на Тихвин, потому 28 октября деблокаду пришлось отложить по причине обострившейся обстановки на тихвинском направлении.

У немецкого командования интерес к Тихвину возник после неудач с захватом Ленинграда с юга. Именно это местечко было прорехой в кольце окружения вокруг Ленинграда. И в результате тяжёлых боёв 8 ноября фашисты сумели-таки занять этот городок. А это значило одно: Ленинград лишился последней железной дороги, по которой по Ладожскому озеру шли грузы в город. Но река Свирь осталась недосягаемой для неприятеля. Более того: в результате Тихвинской наступательной операции в середине ноября немцы были отброшены за реку Волхов. Освобождение Тихвина осуществилось только спустя месяц после его захвата ─ 9 декабря.

8 ноября 1941 года Гитлер самонадеянно изрекал: «Ленинград сам поднимет руки: он неминуемо падёт, раньше или позже. Никто оттуда не освободиться, никто не прорвётся через наши линии. Ленинграду суждено умереть голодной смертью». Кому-то тогда могло показаться, что так оно и будет. 13 ноября зафиксировано очередное снижение норм выдачи хлеба: рабочим и инженерно-техническим работникам выдали по 300 гр., остальному населению ─ по 150 гр. Но когда навигация по Ладоге уже почти прекратилась, и в город фактически не доставлялся провиант, даже этот скудный паёк пришлось урезать. Самые низкие нормы отпуска хлеба за весь период блокады были установлены на следующих отметках: рабочим выдавалось по 250 гр., служащим, детям и иждивенцам ─ по 125 гр.; войскам первой линии и боевых кораблей ─ по 300 гр. хлеба и 100 гр. сухарей, остальным воинским частям ─ по 150 гр. хлеба и 75 гр. сухарей. При этом стоит помнить, что все подобные изделия выпекались не из первосортной или даже второсортной пшеничной муки. Блокадный хлеб того времени имел следующий состав:

мука ржаная ─ 40 %,

целлюлоза ─ 25%,

шроты ─ 20 %,

мука ячневая ─ 5%,

солод ─ 10 %,

жмых (при наличии заменял целлюлозу),

отруби (при наличии заменяли шроты).

В блокадном городе хлеб был, безусловно, высшей ценностью. За буханку хлеба, кулёк крупы или банку тушёнки люди были готовы отдавать даже семейные драгоценности. У разных людей были разные способы разделения ломтика хлеба, который выдавался каждое утро: кто-то разрезал на тонкие пластинки, кто-то ─ на крохотные кубики, но все сходились в одном: самое вкусное и сытное ─ это корка. Но о какой сытности может идти речь, когда каждый из ленинградцев худел на глазах?

В таких условиях приходилось вспоминать древние инстинкты охотников и добытчиков пропитания. Тысячи изголодавшихся людей потянулись в предместья города, на поля. Порой под градом вражеских снарядов измождённые женщины и дети разгребали снег руками, копали закостенелую от мороза землю, чтобы найти хоть несколько оставшихся в почве картофелин, корневища или листья капусты. Уполномоченный Государственного Комитета Обороны по продовольственному снабжению Ленинграда Дмитрий Васильевич Павлов в своём сочинении «Ленинград в блокаде» писал: «Чтобы заполнить пустые желудки, заглушить ни с чем не сравнимые страдания от голода, жители прибегали к различным способам изыскания пищи: ловили грачей, яростно охотились за уцелевшей кошкой или собакой, из домашних аптечек выбирали всё, что можно применить в пищу: касторку, вазелин, глицерин;, из столярного клея варили суп, студень». Да, горожане отлавливали всё, что бегало, летало или ползало. Птицы, кошки, собаки, крысы ─ во всей этой живности люди видели, прежде всего, еду, поэтому во время блокады их популяция в пределах Ленинграда и близлежащих окрестностей была почти полностью уничтожена. Бывали и случаи каннибализма, когда крали и съедали младенцев, отрезали наиболее мясистые (главным образом, ягодицы и бёдра) части тела у покойников. Но рост смертности всё равно был ужасающ: к концу ноября от истощения умерло около 11 тыс. человек. Люди падали прямо на улицах, идя на работу или возвращаясь с неё. На улицах можно было наблюдать огромное количество трупов.

К тотальному голоду прибавлялись и страшные холода, наступившие в конце ноября. Столбик термометра нередко опускался до отметки в −40˚ по Цельсию и почти не поднимался выше −30˚. Водопровод замёрз, вышли из строя канализационная и отопительная системы. Уже полностью отсутствовало топливо, остановились все электростанции, замер городской транспорт. Нетопленные комнаты в квартирах, равно как и холодные помещения в учреждениях (стёкла окон зданий выбивались из-за бомбёжек), изнутри покрывались изморозью.

Ленинградцы начали устанавливать в своих квартирах железные печки-времянки, выводя трубы из окон. В них сжигалось всё, что вообще могло гореть: стулья, столы, платяные и книжные шкафы, диваны, паркетные полы, книги и прочее. Понятно, что таких «энергоресурсов» не хватало на продолжительный период. По вечерам изголодавшиеся люди сидели в темноте и холоде. Окна латали при помощи фанеры или картона, поэтому студёный ночной воздух почти беспрепятственно проникал в дома. Чтобы согреться, люди надевали на себя всё, что имели, но и это не спасало: целые семьи погибали в собственных квартирах.

Всему миру известна маленькая записная книжка, ставшая дневником, который вела 11-летняя Таня Савичева. Маленькая школьница, которую покидали силы, не ленясь, записывала: «Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. утра 1941 года. Бабушка умерла 25 янв. в 3 час. дня 1942 г. Леня умер 17 марта в 5 час. утра 1942 г. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 ч. ночи 1942 г. Дядя Лёша ─ 10 мая в 4 час. дня 1942 г. Мама ─ 13 мая в 7 час. 30 мин. утра 1942 г. Савичевы умерли все. Осталась одна Таня».

К началу зимы Ленинград стал «городом льда», как писал американский журналист Гаррисон Солсбери. Улицы и площади занесло снегом, поэтому нижние этажи домов еле видны. «Смолк перезвон трамваев. Застыли вмёрзшие в лёд коробки троллейбусов. Прохожих на улицах мало. А те, кого увидишь, идут медленно, часто останавливаются, набираясь сил. И стрелки на уличных часах закоченели на разных поясах времени».

Ленинградцы уже настолько обессилили, что у них не было ни физических возможностей, ни желания спускаться в бомбоубежище. Тем временем воздушные атаки фашистов становились всё интенсивнее и интенсивнее. Некоторые из них продолжались по нескольку часов, нанося огромный урон городу и истребляя его жителей.

С особым ожесточением германские пилоты целились в заводы и фабрики Ленинграда, такие, как Кировский, Ижорский, «Электросила», «Большевик». К тому же на производстве не хватало сырья, инструментов, материалов. В цехах было нестерпимо холодно, и от прикосновений к металлу сводило руки. Многие труженики производства выполняли работу сидя, так как простоять 10-12 часов было невозможно. Вследствие остановки практически всех электростанций некоторые станки приходилось приводить в движение вручную, из-за чего трудовой день увеличился. Нередко кое-кто из рабочих оставался ночевать в цеху, экономя время на выполнение срочных фронтовых заказов. В результате такой самоотверженной трудовой деятельности за второе полугодие 1941 года действующая армия получила из Ленинграда 3 млн. снарядов и мин, более 3 тыс. полковых и противотанковых орудий, 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов и бронеплощадок. Помогали трудящиеся Ленинграда и другим участкам советско-германского фронта. Осенью 1941 года, во время ожесточённых боёв за Москву, город на Неве отправил войскам Западного фронта свыше тысячи артиллерийских орудий и миномётов, а также значительное количество других видов вооружения. Командующий Западным фронтом генерал Г. К. Жуков 28 ноября прислал А. А. Жданову телеграмму со словами: «Спасибо ленинградцам за помощь москвичам в борьбе с кровожадными гитлеровцами».

Но для совершения трудовых подвигов необходима подпитка, вернее, питание. В декабре Военный совет Ленинградского фронта, городской и областной комитеты партии принимали экстренные меры по спасению населения. По заданию горкома несколько сотен человек тщательно обследовали все места, где до войны хранились продукты питания. На пивоваренных заводах вскрывали полы и собирали оставшийся солод (всего удалось скопить 110 тонн солода). На мельницах со стен и потолков соскребали мучную пыль, вытряхивали каждый мешок, где когда-то лежала мука или сахар. Остатки съестного находили на складах, в овощехранилищах и железнодорожных вагонах. Всего таких остатков было собрано около 18 тыс. тонн, что, безусловно, было немалым подспорьем в те тяжёлые дни.

Из хвои было налажено производство витамина С, который действенно защищает от цинги. А учёные Лесотехнической академии под руководством профессора В. И. Шаркова в короткий срок разработали технологию промышленного получения белковых дрожжей из целлюлозы. 1-я кондитерская фабрика начала ежедневный выпуск до 20 тыс. блюд из таких дрожжей.

27 декабря ленинградский горком принял постановление об организации стационаров. Городской и районные стационары действовали во всех крупных предприятиях и предполагали постельный режим для наиболее ослабевших трудящихся. Относительно рациональное питание и тёплое помещение помогало выживать десяткам тысяч людей.

Примерно в то же время в Ленинграде стали возникать так называемые бытовые отряды, в составе которых были молодые комсомольцы, в большинстве своём девушки. Пионерами такой чрезвычайно важной деятельности была молодежь Приморского района, чьему примеру последовали другие. В памятке, которую выдавали членам отрядов, можно было прочитать: «Тебе... поручается забота о повседневных бытовых нуждах тех, кто наиболее тяжело переносит лишения, связанные с вражеской блокадой. Забота о детях, женщинах и стариках ─ твой гражданский долг...». Сами мучаясь от голода, бойцы бытового фронта приносили немощным ленинградцам воду с Невы, дрова или еду, растапливали печи, убирали квартиры, стирали бельё и т.д. Немало жизней было спасено в результате их благородного труда.

При упоминании о тех неимоверных трудностях, с которыми столкнулись жители города на Неве, невозможно не сказать о том, что люди отдавали себя не только у станков в цехах. В бомбоубежищах зачитывались научные работы, защищались диссертации. Ни на один день не закрывалась Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. «Теперь я знаю: только работа сохранила мне жизнь,» ─ произнёс как-то профессор, который был знакомым Татьяны Тэсс, автора очерка о блокадном Ленинграде под названием «Дорогой мой город». Он рассказывал, «как почти каждый вечер он отправлялся из дома в научную библиотеку за книгами».

С каждым днём шаги этого профессора становились медленнее и медленнее. Он постоянно боролся со слабостью и жуткими погодными условиями, в пути его нередко застигали врасплох воздушные тревоги. Бывали даже такие моменты, когда он подумывал, что не дойдёт до дверей библиотеки, но каждый раз взбирался по знакомым ступеням и входил в свой мир. Он видел библиотекарш, которых он знал «добрый десяток лет». Он знал также, что и они из последних сил терпят все блокадные трудности, что и им непросто добираться до своей библиотеки. Но они, собравшись с духом, день за днём вставали и шли на любимую работу, которая так же, как и тому профессору, сохраняла им жизнь.

Считается, что в блокадном городе в первую зиму не работала ни одна школа, но это не так: одна из ленинградских школ проработала весь учебный 1941-42 год. Её директором была Серафима Ивановна Куликевич, до войны отдавшая этой школе тридцать лет.

Каждый учебный день учителя неизменно приходили на работу. В учительской стоял самовар с кипячёной водой и диван, на котором можно было перевести дух после тяжёлой дороги, ведь в отсутствии общественного транспорта голодным людям приходилось преодолевать нешуточные расстояния (один из педагогов от дома до школы проходил тридцать две (!) трамвайные остановки). Не было сил даже для того, чтобы нести портфель в руках: он висел на верёвочке, привязанной к шее. Когда звенел звонок, учителя шли в классы, где сидели такие же обессилевшие и истощённые дети, в домах которых неизменно случались непоправимые беды ─ смерть отца или матери. «Но дети вставали утром и шли в школу. Их держал на свете не тот скудный хлебный паёк, который они получали. Им сохраняла жизнь сила души».

В той школе учились только четыре старших класса, в одном из который осталась всего одна девочка ─ девятиклассница Вета Бандорина. Но учителя всё равно приходили к ней и готовили к мирной жизни.

Однако никак нельзя представить себе историю ленинградской блокадной эпопеи без знаменитейшей «Дороги жизни» ─ автомобильной магистрали, проложенной по льду Ладожского озера.

Ещё в октябре начали проводить работы по изучению озера. В ноябре же исследования Ладоги развернулось в полную силу. Разведывательные самолёты делали аэрофотоснимки местности, активно разрабатывался план строительства дороги. Как только вода разменяла свое жидкое агрегатное состояние на твёрдое, этот район почти ежедневно обследовался специальными разведывательными группами совместно с ладожскими рыбаками. Они осматривали южную часть Шлиссельбургской губы, изучая ледовый режим озера, толщину льда у берегов, характер и места спусков на озеро и многое другое.

Ранним утром 17 ноября 1941 года с невысокого берега Ладоги у деревни Коккорево на ещё неокрепший лёд спустился небольшой отряд бойцов, который возглавил воентехник 2-го ранга Л. Н. Соколов, командир роты 88-го отдельного мостостроительного батальона. Перед первопроходцами ставилась задача разведать и проложить маршрут ледовой трассы. Вместе с отрядом по Ладоге шли два проводника из местных старожилов. Отважный отряд, обвязавшись верёвками, успешно миновал острова Зеленцы, достиг села Кобона, и тем же путём вернулся обратно.

19 ноября 1941 года Военный совет Ленинградского фронта подписал приказ об организации перевозок по Ладожскому озеру, о прокладке ледовой дороги, её охране и обороне. Пять дней спустя утвердили план всей трассы. От Ленинграда она проходила к Осиновцу и Коккорево, затем спускалась ко льду озера и пролегала по нему в районе Шлиссельбургской губы до села Кобона (с ответвлением на Лаврово) на восточном берегу Ладоги. Далее через болотисто-лесистые места можно было достигнуть двух станций Северной железной дороги ─ Заборье и Подборовье.

Вначале военно-автомобильная дорога по льду озера (ВАД–101) и военно-автомобильная дорога от станции Заборье до села Кобона (ВАД–102) существовали как бы по отдельности, но позже были объединены в одну. Её начальником был уполномоченный Военного совета Ленинградского фронта генерал-майор А. М. Шилов, а военным комиссаром ─ заместитель начальника политуправления фронта бригадный комиссар И. В. Шишкин.

Лёд на Ладоге ещё непрочен, а первый санный обоз уже в пути. 20 ноября в город были завезены первые 63 тонны муки.

Голодный город не ждал, потому приходилось идти на всевозможные ухищрения, чтобы доставить наибольшую массу продовольствия. Например, там, где ледовое покрытие было угрожающе тонким, его наращивали при помощи досок и хворостяных матов. Но и такой лёд иногда мог «подвести». На многих участках трассы он был способен выдержать лишь наполовину нагруженный автомобиль. А перегонять машины с небольшим грузом было невыгодно. Но и здесь выход был найден, притом весьма своеобразный: половина груза укладывалась на сани, которые прицеплялся к машинам.

Все усилия были ненапрасны: 23 ноября первая колонна автомашин доставила в Ленинград 70 тонн муки. С этого дня началась полная героизма и отваги работа шофёров, дорожников-эксплуатационников, регулировщиков, врачей ─ работа на всемирно известной «Дороге жизни», работа, о которой лучше всего мог сказать только непосредственный участник тех событий. Таковым был старший лейтенант Леонид Резников, напечатавший во «Фронтовом дорожнике» (газета о ладожской военной автотрассе, начавшая издаваться с января 1942 года, редактор ─ журналист Б. Борисов) стихи о том, что выпадало на долю водителя полуторки в то суровое время:

«Мы спать забывали, мы есть забывали ─

И с грузами мчались по льду.

И в варежке стыла рука на штурвале,

Смыкались глаза на ходу.

Преградой пред нами снаряды свистели,

Но путь был ─ в родной Ленинград.

Вставали навстречу пурга и метели,

Но воля не знала преград!»

Действительно, снаряды были серьёзным препятствием на пути смелых шофёров. Уже упоминавшийся выше генерал-полковник вермахта Ф. Гальдер в декабре 1941 года писал в своём военном дневнике: «Передвижение транспорта противника по льду Ладожского озера не прекращается... Наша авиация начала налёты...» Этой «нашей авиации» противостояли советские 37- и 85-миллиметровые зенитные орудия, множество зенитных пулемётов. С 20 ноября 1941 года по 1 апреля 1942 года советские истребители для патрулирования пространства над озером вылетали около 6,5 тыс. раз, провели 143 воздушных боя и сбили 20 самолетов с чёрно-белым крестом на корпусе.

Первый месяц работы ледовой магистрали не принёс ожидаемых результатов: из-за сложных погодных условий, не лучшего состояния техники и воздушных налётов немцев план по перевозкам не был выполнен. До конца 1941 года в Ленинград было доставлено 16,5 тонн грузов, а фронт и город требовали по 2 тыс. тонн ежедневно.

В своём новогоднем выступлении Гитлер произнёс: «Ленинград мы не штурмуем сейчас сознательно. Ленинград выжрет самого себя!»3 Однако фюрер просчитался. Город на Неве не только подавал признаки жизни ─ он пытался жить так, как это было бы возможно в мирное время. Вот какое сообщение было опубликовано в газете «Ленинградская правда» в конце 1941 года:

«ЛЕНИНГРАДЦАМ К НОВОМУ ГОДУ.

Сегодня населению города дополнительно к ежемесячным продовольственным нормам будет выдано: по пол-литра вина ─ рабочим и служащим и по четверти литра ─ иждивенцам.

Исполком Ленсовета принял решение провести с 1 по 10 января 1942 года в школах и детских садах новогодние ёлки. Все дети будут угощаться праздничным обедом из двух блюд без вырезки талонов из продовольственных карточек».

Такие билеты, что вы можете здесь видеть, давали право окунуться в сказку тем, кому пришлось раньше времени стать взрослее, чьё счастливое детство стало невозможным из-за войны, чьи лучшие годы были омрачены голодом, холодом и бомбёжками, смертью друзей или родителей. И, тем не менее, власти города хотели, чтобы дети почувствовали, что даже в таком аду есть поводы для радости, и наступление нового 1942 года ─ один из них.

Но до наступавшего 1942 года дожили далеко не все: только в декабре 1941-го от голода и холода скончалось 52 880 человек. Общее же количество жертв блокады ─ 641 803 человека.

Вероятно, чем-то похожим на новогодний подарок было и прибавление (впервые за всё время блокады!) к тому убогому пайку, который полагался. Утром 25 декабря каждый рабочий получил по 350 граммов, а «сто двадцать пять блокадных грамм ─ с огнём и кровью пополам», как писала Ольга Фёдоровна Берггольц (которая, кстати, наряду с простыми ленинградцами переносила все тяготы вражеской осады), превратились в 200 (для остального населения). Без сомнения, этому поспособствовала и «Дорога жизни», которая с нового года стала действовать активнее прежнего. Ужё 16 января 1942 года вместо намеченных 2 тыс. тонн было доставлено 2, 506 тыс. тонн грузов. С этого дня план стал перевыполняться регулярно.

24 января 1942 года ─ и новая надбавка. Теперь по рабочей карточке выдавали по 400 гр., по карточке служащего ─ 300 гр., по карточке ребёнка или иждивенца ─ 250 гр. хлеба. А спустя ещё некоторое время ─ 11февраля ─ рабочим стали выдавать по 400 гр. хлеба, всем остальным же ─ по 300 гр. Примечательно, что целлюлозу больше не использовали в качестве одного из ингредиентов при выпечке хлеба.

С Ладожской трассой связана и ещё одна спасительная миссия ─ эвакуация, начавшаяся ещё в конце ноября 1941 года, но получившая массовый характер лишь в январе 1942-го, когда лёд стал в достаточной степени прочным. Эвакуации подлежали в первую очередь дети, больные, раненые, инвалиды, женщины с малолетними детьми, а также научные работники, студенты, рабочие эвакуируемых заводов вместе с семьями и некоторые другие категории граждан.

Но советские вооружённые силы тоже не дремали. С 7 января по 30 апреля проводилась Любанская наступательная операция войск Волховского фронта и части сил Ленинградского фронта, направленная на прорыв блокады. Поначалу движение советских войск на любанском направлении имело некоторый успех, но бои велись в лесистой и болотистой местности, для эффективности наступления были нужны немалые материальные и технические средства, а также продовольствие. Недостаток во всём вышеперечисленном вкупе с активным сопротивлением немецко-фашистских войск привело к тому, что в конце апреля Волховскому и Ленинградскому фронтам пришлось перейти к оборонительным действиям, и операция была завершена, так как задача не была выполнена.

Уже в начале апреля 1942 года из-за серьёзного потепления ладожский лёд стал подтаивать, кое-где появлялись «лужи» глубиной до 30-40 см, но закрытие озёрной автотрассы произошло только 24 апреля.

С 24 ноября 1941 года по 21 апреля 1942 года в Ленинград было привезено 361 309 тонн грузов, эвакуировано 560,304 тыс. человек. Ладожская автомагистраль позволила создать небольшой неприкосновенный запас продовольственных продуктов ─ около 67 тыс. тонн.

Тем не менее, Ладога не переставала служить людям. За летне-осеннюю навигацию в город было доставлено около 1100 тыс. тонн различных грузов, а также эвакуировано 850 тыс. человек. За всё время блокады из города было вывезено не менее полутора миллиона человек.

А что же город? «Хотя рвались ещё снаряды на улицах и гудели в небе фашистские самолёты, город наперекор врагу оживал вместе с весной». До Ленинграда дотянулись солнечные лучи и унесли морозы, так долго терзавшие всех. Голод тоже начал понемногу отступать: увеличился хлебный паёк, началась выдача жиров, крупы, сахара, мяса, но в очень ограниченном количестве. Последствия зимы были неутешительными: множество людей продолжало умирать от дистрофии. Поэтому борьба за спасение населения от этой болезни стала стратегически важной. С весны 1942 года самое широкое распространение получили пункты питания, к которым на две-три недели прикреплялись дистрофики первой и второй степеней (при третьей степени человека госпитализировали). В них больной получал блюда, в полтора-два раза калорийнее, чем полагалось по стандартному пайку. Эти столовые помогли восстановиться около 260 тыс. человек (в основном, рабочим промпредприятий).

Также действовали столовые общего типа, где питались (согласно статистике за апрель 1942 года) не менее миллиона человек, то есть большая часть города. Там сдавали свои продовольственные карточки и взамен получали трёхразовое питание и соевое молоко и кефир в придачу, а начиная с лета ─ овощи и картофель.

С наступлением весны многие отправились за город и стали вскапывать землю под огороды. Партийная организация Ленинграда поддержала этот почин и призвала каждую семью иметь свой огород. В горкоме даже был создан отдел сельского хозяйства, а в радиоэфире постоянно звучали советы по выращиванию того или иного овоща. В специально приспособленных городских теплицах выращивалась рассада. Некоторые из заводов наладили выпуск лопат, леек, граблей и прочих огородных инструментов. Индивидуальными участками были усыпаны Марсово поле, Летний сад, Исаакиевская площадь, парки, скверы и т.д. Любая клумба, любой клочок земли, хоть немного пригодный для такого фермерства, вспахивался и засеивался. Свыше 9 тыс. га земли были заняты картофелем, морковью, свёклой, редисом, луком, капустой и т.п. Практиковался и сбор съедобных дикорастущих растений. Затея с огородами была ещё одной неплохой возможностью улучшить снабжение пропитанием войска и населения города.

Ко всему прочему, Ленинград сильно загрязнился за осеннее-зимний период. Не только в моргах, но даже просто на улицах лежали незахороненные трупы, которые с приходом тёплых дней начали бы разлагаться и стали бы причиной масштабной эпидемии, чего городские власти никак не могли допустить.

25 марта 1942 года исполком Ленгорсовета в соответствии с постановлением ГКО об очистке Ленинграда принял решение о мобилизации всего трудоспособного населения на работы по уборке дворов, площадей и набережных ото льда, снега и всевозможных нечистот. С трудом поднимая рабочие инструменты, истощённые жители боролись на своей фронтовой линии ─ линии между чистотой и загрязнённостью. К средине весны были приведены в порядок не менее 12 тыс. дворов, более 3 млн. кв. км улиц и набережных теперь сверкали чистотой, вывезли около миллиона тонн мусора.

15 апреля был по-настоящему знаменателен для каждого ленинградца. Почти пять тяжелейших осенних и зимних месяцев все, кто работал, преодолевали расстояние от дома до места службы пешком. Когда в желудке ─ пустота, ноги немеют на морозе и не слушаются, а над головой свистят снаряды, то даже какие-то 3-4 километра кажутся каторгой. И вот, наконец, наступил тот день, когда каждый мог войти в трамвай и добраться хоть до противоположного конца города без всяких усилий. К концу апреля трамваи ходили уже по пяти маршрутам.

Чуть позже восстановили и такую жизненно необходимую коммунальную услугу, как водоснабжение. Зимой 1941-42 гг. только примерно в 80-85-ти домах работал водопровод. Те же, кто был не из числа счастливчиков, населявших такие дома, вынужден был всю холодную зиму брать воду из Невы. К маю 1942-го краны ванных комнат и кухонь вновь зашумели от проточной Н2О. Водоснабжение снова перестало считаться роскошью, хотя радости многих ленинградцев не было предела: «Это трудно объяснить, что испытывал блокадник, стоя у открытого крана, любуясь струёй воды... Солидные люди, словно ребятишки, брызгались и плескались над раковинами». Восстановили и канализационную сеть. Открылись бани, парикмахерские, ремонтно-бытовые мастерские.

Как и на Новый год, на Первомай 1942 года ленинградцам выдали следующие дополнительные продукты: детям ─ по две таблетки какао с молоком и по 150 гр. клюквы, взрослым ─ по 50 гр. табака, 1,5 литра пива или вина, 25 гр. чая, 100 гр. сыра, 150 гр. сухофруктов, 500 гр. солёной рыбы.

Окрепнув физически и получив моральную подпитку, оставшиеся в городе жители вернулись в цеха за станки, но топлива до сих пор не хватало, поэтому около 20 тыс. ленинградцев (почти все ─ женщины, подростки и пенсионеры) отправились на заготовку дров и торфа. Их усилиями до конца 1942 года заводы, фабрики и электростанции получили 750 тыс. куб. метров древесины и 500 тыс. тонн торфа.

Торф и дрова, добытые ленинградцами, приплюсованные к каменному углю и нефти, привозимые извне кольца блокады (в частности, посредством построенного в рекордные сроки ─ менее чем за полтора месяца ─ Ладожского трубопровода), вдохнули жизнь в промышленность города на Неве. В апреле 1942-го 50 (в мае ─ 57) предприятий выпускали военную продукцию: за апрель-май фронту было отправлено 99 орудий, 790 пулемётов, 214 тыс. снарядов, более 200 тыс. мин.

Гражданская индустрия старалась не отставать от военной, возобновив выпуск товаров широкого потребления.

Прохожие на городских улицах сбросили с себя ватные штаны и фуфайки и нарядились в пальто и костюмы, платья и цветные косынки, чулки и туфельки, а ленинградки уже «пудрят носы и красят губы».

Чрезвычайно важные события происходили в 1942 году на фронте. С 19 августа по 30 октября проходила Синявская наступательная операция войск

Ленинградского и Волховского фронтов при поддержке Балтийского флота и Ладожской военной флотилии. Это была четвёртая попытка прорыва блокады, как и предыдущие, не решившая поставленной цели, но сыгравшая определённо положительную роль в деле обороны Ленинграда: было сорвано очередное покушение немцев на неприкосновенность города.

Дело в том, что после героической 250-дневной обороны Севастополя советским войскам пришлось покинуть город, а затем и весь Крым. Так что на юге фашистам стало полегче, и можно было сосредоточить всё внимание германского командования на проблемах, имеющихся на севере. 23 июля 1942 года Гитлер подписал директиву № 45, в которой, выражаясь простонародно, «давал добро» на проведение операции по штурму Ленинграда в начале сентября 1942 года. Сначала она называлась «Feuerzauber» (в пер. с нем. ─ «Волшебный огонь»), затем ─ «Nordlicht» («Северное сияние»). Но у противника не только не получилось совершить значительный прорыв к городу: вермахт в ходе боевых действий потерял 60 тыс. человек убитыми, более 600 орудий и миномётов, 200 танков и столько же самолётов. Были созданы предпосылки для успешного прорыва блокады в январе 1943 года.

Зима 1942-43 годов была для города не столь мрачной и безжизненной, как предыдущая. На улицах и проспектах уже не было гор мусора и снега. Трамваи снова стали привычным явлением. Открылись школы, кино и театры. Почти повсеместно действовали водопровод и канализация. Окна квартир теперь были застеклены, а не безобразно заколочены подручными материалами. Имелся небольшой запас энергоносителей и провианта. Многие продолжали заниматься общественно полезным трудом (помимо основной работы). Примечательно, что с 22 декабря 1942 года началось вручение медали «За оборону Ленинграда» всем отличившимся.

В городе наблюдалось некоторое улучшение ситуации с провизией. Кроме того, зима 1942-43 оказалась более мягкой, нежели предыдущая, поэтому ладожская автодорога во время зимы 1942-43 действовала только 101 день: с 19 декабря 1942 по 30 марта 1943 года. Но водители не позволяли себе расслабляться: общий грузооборот составил более 200 тыс. тонн грузов.



Во всемирной истории известны многие осады городов и крепостей, где укрывались и мирные жители. Но чтобы в дни страшной блокады, продолжавшейся 900 дней, работали школы, в которых учились тысячи детей – такого история еще не знала.

В разные годы я записывала воспоминания школьников, переживших блокаду. Некоторых из тех, кто поделился ими со мной, уже нет в живых. Но остались живыми их голоса. Тех, для которых страдания и мужество стали будничными в осажденном городе.

Первые бомбежки обрушились на Ленинград 70 лет назад, в начале сентября 1941 года, когда дети только пошли в школы. «В нашей школе, помещавшейся в старинном здании, были большие подвальные помещения, - рассказывала мне Валентина Ивановна Полякова, будущий врач. - Педагоги оборудовали в них классы. Повесили на стены школьные доски. Как только по радио раздавались сигналы воздушной тревоги, бежали в подвалы. Поскольку света не было, прибегали к стародавнему способу, о котором знали только по книгам – жгли лучины. С лучиной встречал нас учитель у входа в подвал. Мы рассаживались по своим местам. У дежурного по классу были теперь такие обязанности: он заранее заготавливал лучины и стоял с зажженной палочкой, освещая школьную доску, на которой учитель писал задачи и стихи. В полутьме писать ученикам было трудно, поэтому уроки заучивали наизусть, часто под грохот взрывов». Это типичная картинка для блокадного Ленинграда.

Во время бомбежек подростки и дети вместе с бойцами МПВО поднимались на крыши домов и школ, чтобы спасти их от зажигательных бомб, которые немецкие самолеты снопами сбрасывали на ленинградские здания. «Когда я впервые поднялся на крышу своего дома во время бомбежки, то увидел зрелище грозное и незабываемое, - вспоминал Юрий Васильевич Маретин, ученый-востоковед. – По небу ходили лучи прожекторов.

Казалось, что все улицы вокруг сдвинулись с места, и дома качаются из стороны в сторону. Хлопки зениток. Осколки барабанят по крышам. Каждый из ребят старался не показывать виду, как ему страшно.

Мы наблюдали – не упадет ли на крышу «зажигалка», чтобы быстро потушить ее, сунув в ящик с песком. У нас в доме жили подростки – братья Ершовы, которые спасли наш дом от многих зажигательных бомб. Потом оба брата умерли от голода в 1942 году».

«Чтобы справиться с немецкими «зажигалками», мы обрели особую сноровку, - вспоминал ученый-химик Юрий Иванович Колосов. – Прежде всего, надо было научиться быстро двигаться по покатой, скользкой крыше. Зажигательная бомба воспламенялась мгновенно. Нельзя было упустить ни секунды. Мы держали в руках длинные щипцы. Когда зажигательная бомба падала на крышу, она шипела и вспыхивала, разлетались вокруг термитные брызги. Надо было не растеряться и сбросить «зажигалку» вниз, на землю». Вот строки из журнала штаба МПВО Куйбышевского района Ленинграда:

«16 сентября 1941 г. 206-я школа: 3 зажигательные бомбы сброшены во двор школы. Потушены силами учителей и учеников.

Фронтовая полоса железной дугой опоясала город. С каждым днем блокада становилась беспощадней. В городе не хватало самого главного – продовольствия. Постоянно снижались нормы выдачи хлеба.

С 20-го ноября 1941 года начались самые трагические дни. Были установлены критические для жизнеобеспечения нормы: рабочим в сутки стали выдавать 250 граммов хлеба, служащим, иждивенцам и детям – 125 грамм. И даже эти кусочки хлеба были неполноценными. Рецепт ленинградского хлеба тех дней: мука ржаная, дефектная – 50%, жмых – 10%, соевая мука – 5%, отруби – 5%, солод – 10%, целлюлоза – 15%. В Ленинграде наступил голод. Варили и употребляли в пищу ремни, куски кожи, клей, несли домой землю, в которой осели частицы муки из разбомбленных немцами продовольственных складов. В ноябре ударили морозы. В дома не подавали тепло. В квартирах на стенах выступал иней, обледенели потолки. Не было воды, электричества. В те дни закрылись почти все ленинградские школы. Начался блокадный ад.

А.В. Молчанов, инженер: «Когда вспоминаешь зиму 1941-42-х годов, то кажется, что не было дня, дневного света. А продолжалась только бесконечная, холодная ночь. Мне было десять лет. Я ходил за водой с чайником. Была такая слабость, что пока донесу воду, несколько раз отдыхаю. Раньше, поднимаясь по лестнице в доме, бежал, перепрыгивая через ступеньки. А теперь, поднимаясь по лестнице, часто садился и отдыхал. Было очень скользко, ступеньки обледенели. Больше всего боялся – вдруг не смогу донести чайник с водой, упаду, расплескаю.

Ленинград в дни блокады. Жители покидают дома, разрушенные фашистами
Мы были настолько истощены, что не знали, уходя за хлебом или за водой – хватит ли сил вернуться домой. Мой школьный приятель пошел за хлебом, упал и замерз, его занесло снегом.

Сестра стала его искать, но не нашла. Никто не знал, что с ним случилось. Весной, когда растаял снег, мальчика нашли. В его сумке лежал хлеб и хлебные карточки».

«Я всю зиму не раздевался, - говорил мне Л.Л. Пак, экономист. – Спали в одежде. Конечно, не мылись – не хватало воды и тепла. Но вот однажды я снял одежду и увидел свои ноги. Они были как две спички – так я похудел. Я подумал тогда с удивлением – как же на этих спичках держится мое тело? Вдруг они обломятся, не выдержат».

«Зимой 1941 года ко мне пришел мой школьный товарищ Вова Ефремов, - вспоминала Ольга Николаевна Тюлева, журналист. – Я его с трудом узнала – так он похудел. Он был как маленький старичок. Ему было 10 лет. Опустившись на стул, он сказал: «Леля! Очень есть хочется! Нет ли у тебя… чего-нибудь почитать». Я дала ему какую-то книгу. Через несколько дней узнала, что Вова умер».

Они испытали муки блокадного голода, когда каждая клеточка истощенного тела ощущала слабость. Они привыкли к опасности и смерти. Умершие от голода лежали в соседних квартирах, подъездах, на улицах. Их уносили и складывали в грузовики бойцы МПВО.

Даже редкие радостные события были с тенью блокады.

«Неожиданно мне вручили билет на Новогоднюю елку. Это был в январе 1942 года, - рассказывал Л.Л. Пак. – Мы жили тогда на Невском проспекте. Идти мне было недалеко. Но дорога казалась бесконечной. Так я ослаб. Наш прекрасный Невский проспект был завален сугробами, среди которых были протоптаны тропинки.

Невский проспект в дни блокады
Наконец, я добрался в театр имени Пушкина, где поставили праздничную елку. В фойе театра увидел много настольных игр. До войны мы бы бросились к этим играм. А теперь дети не обращали на них внимания. Стояли около стен – тихие, молчаливые.

В билете было указано, что нас накормят обедом. Теперь все наши мысли вертелись вокруг этого предстоящего обеда: что нам дадут поесть? Начался спектакль Театра оперетты «Свадьба в Малиновке». В театре было очень холодно. Помещение не отапливалось. Мы сидели в пальто и шапках. А артисты выступали в обычных театральных костюмах. Как они только выдерживали такой холод. Умом я понимал, что на сцене говорят что-то смешное. Но смеяться не мог. Видел и рядом – только печаль в глазах детей. После спектакля нас повели в ресторан «Метрополь». На красивых тарелках нам подали по небольшой порции каши и маленькую котлетку, которую я просто проглотил. Когда я подошел к своему дому, то увидел воронку, вошел в комнату – никого нет. Окна выбиты. Пока я был на елке, перед домом взорвался снаряд. Все жители коммунальной квартиры перешли в одну комнату, окна которой выходили во двор. Некоторое время так и жили. Потом забили окна фанерой, досками и вернулись в свою комнату».

Что поражает в воспоминаниях блокадников, переживших лихолетье в юном возрасте – непостижимая тяга к книгам, несмотря на жестокие испытания. За чтением проводили долгие блокадные дни.

Об этом рассказывал Юрий Васильевич Маретин: «Сам себе я напоминал кочан капусты – столько на мне было одежек. Мне было десять лет. С утра я садился за большой письменный стол и при свете самодельной коптилки читал книгу за книгой. Мама, как могла, создавала мне условия для чтения. У нас в доме было много книг. Я помнил, как отец говорил мне: «Будешь читать книги, сынок, весь мир узнаешь». Книги в ту первую блокадную зиму заменили мне школу. Что я читал? Произведения И.С. Тургенева, А.И. Куприна, К.М. Станюковича. Для меня как-то потерялся счет дням и неделям. Когда приоткрывали плотные шторы, то за окном не было видно ничего живого: обледеневшие крыши и стены домов, снег, хмурое небо. А страницы книг открывали мне яркий мир».

Дети в бомбоубежище во время налета немецкой авиации
22-го ноября 1941 года по льду Ладожского озера пошли сначала санные обозы, а потом и грузовики с продовольствием для блокадников. Это была магистраль, связывающая Ленинград с Большой землей. Легендарная «Дорога жизни», как ее стали называть. Немцы с самолетов бомбили ее, обстреливали из дальнобойных орудий, высаживали десанты. На ледовой трассе от обстрелов появлялись воронки, попав в которые ночью, машина уходила под воду. Но следующие грузовики, объезжая ловушки, продолжали идти к блокадному городу. Только в первую блокадную зиму в Ленинград по льду Ладоги перевезли более 360 тысяч тонн грузов. Были спасены тысячи жизней. Постепенно увеличились нормы выдачи хлеба. В наступившую весну во дворах, скверах, парках города появились огороды.

1-го сентября 1942 года в осажденном городе открылись школы. В каждом классе не досчитались погибших от голода и обстрелов детей. «Когда мы снова пришли в школу, - рассказывала Ольга Николаевна Тюлева, - то разговоры у нас были блокадные. Мы говорили о том, где какая съедобная трава растет. Какая крупа сытнее. Дети были тихие. Не бегали на переменах, не шалили. У нас не было сил.

В первый раз, когда двое мальчиков подрались на перемене, то учителя не отругали их, а обрадовались: «Значит, оживают, наши ребятишки».

Дорога в школу была опасной. Немцы обстреливали улицы города.

«Недалеко от нашей школы были заводы, по которым стреляли немецкие орудия, - рассказывал Свет Борисович Тихвинский, доктор медицинских наук. - Бывали дни, когда мы улицу к школе переползали по-пластунски. Мы знали, как надо улучить момент между взрывами, пробежать от одного угла до другого, спрятаться в подворотне. Ходить было опасно». «Каждое утро мы с мамой прощались, - говорила мне Ольга Николаевна Тюлева. - Мама шла на работу, я - в школу. Не знали, увидимся ли, останемся ли живы». Помнится, я спросила Ольгу Николаевну: «А надо ли было ходить в школу, если дорога была такой опасной?» «Понимаете, мы уже знали, что смерть может настигнуть тебя в любом месте – в собственной комнате, в очереди за хлебом, во дворе, - ответила она. – С этой мыслью и жили. Конечно, нас никто не мог бы заставить ходить в школу. Мы просто хотели учиться».

В хирургическом отделении Городской детской больницы им. доктора Раухфуса 1941-1942 г.
Многие из моих рассказчиков вспоминали о том, как в дни блокады к человеку постепенно подкрадывалось безразличие к жизни. Изнуренные лишениями, люди теряли интерес ко всему на свете и к себе самим. Но в этих жестоких испытаниях даже юные блокадники верили: чтобы выжить, нельзя поддаваться апатии. Они вспоминали о своих учителях. В дни блокады в холодных классах педагоги давали уроки, которых не было в расписании. Это были уроки мужества. Они ободряли детей, помогали им, учили их выживать в условиях, когда, казалось, выжить было невозможно. Учителя показывали пример бескорыстия и самоотверженности.

«У нас была преподаватель математики Н.И. Княжева, - рассказывала О.Н. Тюлева. – Она возглавляла столовскую комиссию, которая следила за расходованием продуктов на кухне. Так вот педагог однажды упала в голодный обморок, наблюдая, как детям распределяют питание. Этот случай навсегда остался в памяти детей». «Район, где находилась наша школа, обстреливался очень часто, - вспоминал А.В. Молчанов. – Когда начинался обстрел, учительница Р.С. Зусмановская говорила: «Дети, спокойно!» Надо было уловить момент между взрывами, чтобы добежать до бомбоубежища. Там продолжались уроки. Однажды, когда мы были в классе, раздался взрыв, окна вылетели. В тот момент мы даже не заметили, что Р.С. Зусмановская молча зажала руку. Потом увидели – ее рука в крови. Учительницу ранило осколками стекла».

Случались события невероятные. Это произошло 6-го января 1943 года на стадионе «Динамо». Проходили соревнования по конькобежному спорту.

Когда на беговую дорожку вылетел Свет Тихвинский, посредине стадиона разорвался снаряд. Все, кто были на трибунах, замерли не только от близкой опасности, но и от необычного зрелища. Но тот не сошел с круга и невозмутимо продолжал свой бег к финишу.

Об этом поведали мне очевидцы.

Блокада – это трагедия, в которой, - на войне как на войне, -проявлялись подвиг и трусость, самоотверженность и корысть, сила человеческого духа и малодушие. Иначе и не могло быть, когда в повседневную борьбу за жизнь вовлечены сотни тысяч людей. Тем более поразительно, что в рассказах моих собеседников возникала тема культа знаний, которому они были привержены, несмотря на жестокие обстоятельства блокадных дней.

В.И. Полякова вспоминала: «Весной все, кто мог держать в руках лопату, вышли скалывать лед, убирать улицы. Я тоже вышла вместе со всеми. Во время уборки увидела на стене одного учебного заведения начертанную таблицу Менделеева. Во время уборки я стала ее заучивать. Сгребаю мусор, а сама повторяю таблицу про себя. Чтоб время зря не пропадало. Я училась в 9-м классе и хотела поступить в медицинский институт».

«Когда мы снова вернулись в школу, я обратил внимание на то, что на переменах часто слышалось: «А что ты читал?» Книга занимала в нашей жизни важное место, - рассказывал Ю.В. Маретин. - Мы обменивались книгами, по-детски хвастались друг перед другом – кто больше знает стихов. Как-то я увидел в магазине брошюру: «Памятка для бойцов МПВО», которые и пожары тушили, и умерших хоронили. Я подумал тогда: минует военное время, и эта памятка станет исторической ценностью. Постепенно я стал собирать книги и брошюры, изданные в Ленинграде в дни блокады. Это были и произведения классиков, и, скажем, блокадные рецепты – как употребить в пищу хвою, какие почки деревьев, травы, коренья – съедобные. Эти издания я искал не только в магазинах, но и на толкучках. У меня собралась солидная коллекция таких, ставших редкостью книг и брошюр. Спустя годы, я показывал их на выставках в Ленинграде и в Москве».

«Я часто вспоминаю своих учителей, - говорил С.Б. Тихвинский. – Через годы осознаешь – как много нам дала школа. Педагоги приглашали к нам известных ученых, которые выступали с докладами. В старших классах занимались не только по школьным, но и по вузовским учебникам. Мы выпускали рукописные литературные журналы, в которых дети помещали свои стихи, рассказы, скетчи, пародии. Проводились конкурсы рисунков. В школе было всегда интересно. Так что никакие обстрелы нас остановить не могли. Мы проводили в школе все свои дни».

Они были тружениками – юные ленинградцы. «Оказалось, что в нашем доме в живых осталось всего трое старших детей, - говорил мне Ю.В. Маретин. - Нам было от 11 до 14 лет. Остальные умерли или были меньше нас. Мы сами решили организовать свою бригаду, чтобы помочь восстанавливать свой дом. Конечно, это было уже, когда нормы хлеба прибавили, и мы немного окрепли. Крыша нашего дома была пробита в нескольких местах. Стали заделывать пробоины кусками толя. Помогали в ремонте водопровода. Дом стоял без воды. Вместе со взрослыми чинили, утепляли трубы. Наша бригада работала с марта по сентябрь. Хотелось делать все, что в наших силах, чтобы помочь своему городу». «У нас был подшефный госпиталь, - рассказывала О.Н. Тюлева. – В выходные дни мы ходили к раненым. Писали под их диктовку письма, читали книги, помогали нянечкам чинить белье. Выступали в палатах с концертами. Мы видели – раненые были рады нашему приходу..Тогда мы удивлялись – почему они плачут, слушая наше пение».

Немецкая пропаганда внедряла в головы своих солдат бредовые расовые теории.

Люди, населявшие нашу страну, объявлялись неполноценными, недочеловеками, не способными к творчеству, которым не нужна грамота. Их удел, мол, быть рабами немецких господ.

Добираясь в свои школы под обстрелами, ослабленные голодом, дети и их педагоги бросали вызов врагу. Борьба с оккупантами шла не только в окопах, опоясавших Ленинград, но и на высшем, духовном уровне. В блокадных школах проходила такая же незримая полоса сопротивления.

Потому неудивительно, что тысячи педагогов и школьников, работавших в госпиталях, в ремонтных бригадах, спасавших дома от пожаров, были награждены военной наградой – медалью «За оборону Ленинграда».

Людмила Овчинникова

А. Смолина : В ленинградской блокаде умерло две двоюродных сестры моей бабушки по маминой линии. Там все родственники, уехавшие в голодные годы из Ленинграда и рассредоточившиеся по Ленинградской области, часть которой затем территориально перешла в Новгородскую область, те выжили. А не покинувшие Ленинграда... Я не знаю, сколько первоначально жило там наших родных, но после смерти в блокаду двух бабушкиных кузин считалось, что в Ленинграде по маминой линии никого из близких не осталось. Существовали какие-то дальние, но с ними связь давно потеряна.

Зато я хорошо помню разговоры о тех самых блокадных днях. Взрослые рассказывали, что голод был не для всех, городское начальство как жировало до войны, так оно себя не обижало даже в военные годы. Ещё взрослые говорили, что немцы разрешили ленинградцам уехать из города, но ленинградское начальство среагировало слабо и никаких усиленных мер для вывоза гражданского населения из окружённого города не предприняло.

Естественно, взрослые вспоминали и о людоедах. Эти разговоры велись между своими, но мы, дети, особо не прислушивались. Так что сейчас приходится добирать сведений из посторонних источников, благо, что появилась возможность заглянуть в секретные архивы.
Правда, великой радости это не приносит, так как с каждым новым ознакомлением приходит очередное подтверждение античеловечности коммунистического режима (да простят меня его адепты). Может потому и планируют снова закрыть архивы? Или уже позакрывали?

Сергей Мурашов:

Блокада Ленинграда: кому она была нужна?

За время блокады города войсками Вермахта и союзников Германии, с 8 сентября 1941 до 27 января 1944 года, в Ленинграде погибло до двух миллионов человек (по оценкам Википедии: от 600.000 до 1.500.000), причём эти данные не учитывают ленинградцев, скончавшихся уже после эвакуации из города, а таких тоже было немало: методов лечения пациентов в состоянии крайнего истощения ещё не было и смертность оказалась очень высока. https://ru.wikipedia.org/wiki/%..

От обстрелов и бомбёжек погибло лишь около 3% ленинградцев, остальные 97% умерли от голода, и в этом нет ничего странного, так как были недели, когда ежедневный паёк некоторых категорий горожан составлял всего 125 граммов хлеба - это столько, сколько многие из нас съедают за завтраком, намазывая хлеб маслом или джемом, заедая им омлет или сырники...

Но блокадный хлеб отличался от привычного нам: при его производстве использовали пищевую целлюлозу, хлопковый жмых, еловую хвою... Но и такой хлеб выдавали по карточкам, которые можно было потерять, которые могли украсть - и люди просто оставались наедине с голодом: большинство наших современников не понимают, что это такое - голод, они никогда не испытывали его, они путают с голодом привычку к регулярному приёму пищи.

А голод - это когда ты ешь крыс, голубей, тараканов

Голод - это когда ты убиваешь собственного кота, чтобы его съесть

Голод - это когда ты заманиваешь к себе женщину, чтобы убить её и сожрать.

В декабре 1941 года в Ленинграде выявили 26 людоедов.

В январе 1942 года уже 336 человек.

А за первые две недели февраля арестовали уже 494 людоеда.

Я не искал полных данных о людоедстве в Ленинграде, но нет сомнений в том, что даже и эти цифры не отражают реального положения вещей.

Докладная о случаях людоедства в блокадном Ленинграде.
Правда, текст прочитать сложно и оттого ниже дам распечатку

Итак, история блокады Ленинграда - это один из величайших кризисов человечества, история беспримерного личного героизма миллионов ленинградцев и миллионов личных трагедий.

Но вот вопрос - а была ли возможность сберечь жизни ленинградцев?

Нет, я даже не говорю об отказе от обороны и сдаче города немцам, хотя ужасные последствия для горожан в таком случае, выдвигавшиеся советской пропагандой в качестве причины выбора обороны даже в условиях полной блокады, - вряд ли достаточно обоснованы.

Я говорю о другом. О том, что Ленинград все годы блокады не просто выживал. Ленинград производил промышленную и военную продукцию, поставляя её не только в войска, защищавшие город, но и "на материк" - за пределы кольца блокады:

А. Смолина : Отличный материал, основанный на фактах. Если город нашёл возможность, чем пестрят рапорты из Ленинграда того времени, вывезти 60 танков, 692 орудия, более 1.500 миномётов, 2.692 станковых пулемёта, 34.936 автоматов ППД, 620 автоматов ППС, 139 ручных пулемётов, 3.000.000 снарядов и мин, 40.000 реактивных снарядов, то только ребёнок сможет поверить, что не было возможностей снабдить осаждённый город продовольствием.

Но кроме личных воспоминаний и личного опыта, существуют неопровержимые доказательства:
"На Нюрнбергском процессе была озвучена цифра - 632 тысячи погибших ленинградцев. Лишь 3% из них погибли от бомбёжек и артобстрелов, остальные 97% погибли от голода."

B энциклопедии, составленной петербургским историком Игорем Богдановым "Ленинградская блокада от А до Я" в главе "Спецснабжение" читаем:

"В архивных документах нет ни одного факта голодной смерти среди представителей райкомов, горкома, обкома ВКПб . 17 декабря 1941 года Исполком Ленгорсовета разрешил Ленглавресторану отпускать ужин без продовольственных карточек секретарям райкомов коммунистической партии, председателям исполкомов райсоветов, их заместителям и секретарям исполкомов райсоветов ".

Интересно, Ленинградский Главный Ресторан для кого продолжал функционировать?

А кто-нибудь слышал о скончавшихся в блокаду от голода ленинградских священнослужителях ? Ни одного подобного факта за послевоенные годы не проскакивало. Умирали дети, женщины, старики, больные, но ни одного партийного бонзы, ни одного попа . Ведь такого быть не может, если у всех одинаковые условия?

Ещё интересный факт: блокаду пережили 105 питомцев Ленинградского зоосада , включая крупных хищников, и подопытные животные института Павлова . И теперь прикиньте, сколько мяса в день требовалось каждому хищнику.

Ну и ставлю обещанную распечатку "Докладной о случаях людоедства в блокадном Ленинграде". Количество людоедов исчисляется сотнями. Это ХХ век?

О случаях людоедства
ИЗ ДОКЛАДНОЙ
записки военного прокурора А.И. Панфиленко А.А. Кузнецову
21 февраля 1942 года

В условиях особой обстановки Ленинграда, созданной войной с фашистской Германией, возник новый вид преступлений .

Все [убийства] с целью поедания мяса убитых, в силу их особой опасности, квалифицировались как бандитизм (ст. 59-3 УК РСФСР).

Вместе с тем учитывая, что подавляющее большинство указанного выше вида преступлений касалось поедания трупного мяса, прокуратура г. Ленинграда, руководствуясь тем, что по своему характеру эти преступления являются особо опасными против порядка управления, квалифицировала из по аналогии с бандитизмом (по ст. 16-59-3 УК).

С момента возникновения в г. Ленинграде подобного рода преступлений, т.е. с начала декабря 1941 года по 15 февраля 1942 года, органами расследования за совершение преступлений было привлечено к уголовной ответственности: в декабре 1941 года - 26 человек, в январе 1942 года - 366 человек и за первые 15 дней февраля 1942 года - 494 человек.

В ряде убийств с целью поедания человеческого мяса, а также в преступлениях о поедании трупного мяса участвовали целые группы лиц.

В отдельных случаях лица, совершившие подобные преступления, не только сами поедали трупное мясо, но и продавали его другим гражданам.

Социальный состав лиц, преданных суду за совершение указанных выше преступлений, характеризуется следующими данными:

1. По полу:
мужчин - 332 человек (36,5%)
женщин - 564 человек (63,5%).

2. По возрасту:
от 16 до 20 лет - 192 человек (21,6%)
от 20 до 30 лет - 204 человек (23,0%)
от 30 до 40 лет - 235 человек (26,4%)
старше 49 лет - 255 человек (29,0%)

3. По партийности:
членов и кандидатов ВКП(б) - 11 человек (1,24%)
членов ВЛКСМ - 4 человек (0.4%)
беспартийных - 871 человек (98,51 %)

4. По роду занятий привлеченные к уголовной ответственности распределяются следующим образом:
рабочих - 363 человек (41,0%)
служащих - 40 человек(4,5%)
крестьян - 6 человек (0,7%)
безработных - 202 человек (22,4%)
лиц без определенных занятий - 275 человек (31,4%)

Среди привлеченных к уголовной ответственности за совершение оказанных выше преступлений имеются специалисты с высшим образованием.

Из общего количества привлеченных к уголовной ответственности по указанной категории дел коренных жителей города Ленинграда (уроженцев) - 131 человек (14,7%). Остальные 755 человек (85,3%) прибыли в Ленинград в различное время. Причем среди них: уроженцев Ленинградской области - 169 человек, Калининской - 163 человек, Ярославской - 38 человек, и других областей - 516 человек.

Из 886 человек, привлеченных к уголовной ответственности, только 18 человек (2%) имели в прошлом судимости.

По состоянию на 20 февраля 1942 года за указанные мной выше преступления Военным трибуналом осуждено 311 человек.

Военный прокурор г. Ленинграда бригвоенюрист А. ПАНФИЛЕНКО

ЦГАИПД Спб. Ф.24 Оп.26. Д.1319. Л.38-46. Подлинник.

Историк Никита Ломагин, написавший книгу "Неизвестная блокада" по рассекреченным архивным документам Управления федеральной службы безопасности (НКВД), считает, что лишь сейчас можно объективно говорить о событиях 70-летней давности. Благодаря документам, много лет хранившимся в архивах спецслужб и рассекреченным лишь недавно, современники по-новому взглянули на подвиги ленинградцев в 1941-1944 годах.

Запись от 9 декабря 1941 года из дневника инструктора отдела кадров горкома ВКПб Николая Рибковского:
"С питанием теперь особой нужды не чувствую. Утром завтрак - макароны или лапша, или каша с маслом и два стакана сладкого чая. Днем обед - первое щи или суп, второе мясное каждый день. Вчера, например, я скушал на первое зеленые щи со сметаной, второе котлету с вермишелью, а сегодня на первое суп с вермишелью, на второе свинина с тушеной капустой".

А вот запись в его дневнике от 5 марта 1942 года:
"Уже три дня как я в стационаре горкома партии. По-моему, это просто-напросто семидневный дом отдыха и помещается он в одном из павильонов ныне закрытого дома отдыха партийного актива Ленинградской организации в Мельничном ручье... От вечернего мороза горят щеки... И вот с мороза, несколько усталый, с хмельком в голове от лесного аромата вваливаешься в дом с теплыми уютными комнатами, погружаешься в мягкое кресло, блаженно вытягиваешь ноги... Питание здесь словно в мирное время в хорошем доме отдыха. Каждый день мясное - баранина, ветчина, кура, гусь, индюшка, колбаса, рыбное - лещ, салака, корюшка и жареная, и отварная, и заливная. Икра, балык, сыр, пирожки, какао, кофе, чай, триста грамм белого и столько же черного хлеба на день, тридцать грамм сливочного масла и ко всему этому по пятьдесят грамм виноградного вина, хорошего портвейна к обеду и ужину... Да. Такой отдых в условиях фронта, длительной блокады города, возможен лишь у большевиков, лишь при Советской власти... Что же еще лучше? Едим, пьем, гуляем, спим или просто бездельничаем и слушаем патефон, обмениваясь шутками, забавляясь "козелком" в домино или в карты. И всего уплатив за путевки только 50 рублей!".
Отсюда: https://regnum.ru/news/polit/1617782.html

Bоспоминания Геннадия Алексеевича Петрова:

"О том, что высшее руководство блокадного Ленинграда не страдало от голода и холода , вслух предпочитали не говорить. Немногочисленные жители сытого блокадного Ленинграда молчали. Но не все. Для Геннадия Алексеевича Петрова Смольный - дом родной. Там он родился в 1925 году и жил c небольшими перерывами вплоть до 1943 года. В войну он выполнял ответственную работу - был в кухонной команде Смольного.

Моя мама, Дарья Петровна, работала в пищеблоке Смольного с 1918 года. И подавальщицей была, и посудомойкой, и в правительственном буфете работала, и в свинарнике - где придется, - рассказывает он. - После убийства Кирова среди обслуживающего персонала начались "чистки", многих уволили, а ее оставили. Мы занимали квартиру N 215 в хозяйственной части Смольного. В августе 1941 года "частный сектор" - так нас называли - выселили, а помещения занял военный гарнизон. Нам дали комнату, но мама оставалась в Смольном на казарменном положении. В декабре 1941 года ее ранило во время обстрела. За месяц в госпитале она страшно исхудала. К счастью, нам помогла семья Василия Ильича Тараканщикова - шофера коменданта Смольного, который оставался жить в хозяйственной части. Они поселили нас у себя, и тем самым спасли. Через некоторое время мама опять стала работать в правительственной столовой, а меня зачислили в кухонную команду.

В Смольном было несколько столовых и буфетов. В южном крыле находилась столовая для аппарата горкома, горисполкома и штаба Ленинградского фронта. До революции там питались девочки-смолянки. А в северном, "секретарском" крыле, располагалась правительственная столовая для партийной элиты - секретарей горкома и горисполкома, заведующих отделами. В прошлом это была столовая для начальниц института благородных девиц. У первого секретаря обкома Жданова и председателя Ленгорисполкома Попкова были еще буфеты на этажах. Кроме того, у Жданова был персональный повар, который работал в так называемой "заразке" - бывшем изоляторе для заболевших смолянок. Там у Жданова и Попкова были кабинеты. Еще была так называемая "делегатская" столовая для рядовых работников и гостей, там все было попроще. Каждую столовую обслуживали свои люди, имевшие определенный допуск. Я, например, обслуживал столовую для аппарата - ту, что в южном крыле. Я должен был растапливать плиту, поддерживать огонь, поставлять пищу на раздачу, мыть котлы.

До середины ноября 1941 года хлеб на столах там лежал свободно, ненормированно. Потом его начали растаскивать. Ввели карточки - на завтрак, обед и ужин - дополнительно к тем, что были у всех ленинградцев. Обычный завтрак, например, - каша пшенная или гречневая, сахар, чай, булочка или пирожок. Обед всегда был из трех блюд. Если человек не отдавал свою обычную продовольственную карточку родственникам, то к гарниру получал мясное блюдо. А так обычная пища - сухая картошка, вермишель, лапша, горох.

А в правительственной столовой, где работала мама, было абсолютно все, без ограничений, как в Кремле . Фрукты, овощи, икра, пирожные. Молоко, яйца и сметану доставляли из подсобного хозяйства во Всеволожском районе около Мельничного Ручья. Пекарня выпекала разные торты и булочки . Сдоба была такая мягкая - согнешь батон, а он сам разгибался. Все хранилось в кладовой. Ведал этим хозяйством кладовщик Соловьев. На Калинина был похож - бородка клинышком.

Конечно, нам от щедрот тоже перепадало. До войны у нас дома было вообще все - и икра, и шоколад, и конфеты. В войну, конечно, стало хуже, но все же мама приносила из столовой мясо, рыбу, масло, картошку. Мы, обслуживающий персонал, жили как бы одной семьей. Старались друг друга поддерживать, и помогали, кому могли. Например, котлы, которые я мыл, были целые дни под паром, на них налипала корка. Ее надо было соскрести и выбросить. Естественно, я этого не делал. Здесь, в Смольном, жили люди, я им отдавал. Военные, охранявшие Смольный, были голодные. Обычно на кухне дежурили два красноармейца и офицер. Я отдавал им остаток супа, поскребыши. И кухонные мужики из правительственной столовой тоже подкармливали кого могли. Еще мы старались устроить людей в Смольный на работу. Так, мы устроили нашу бывшую соседку Олю сначала уборщицей, а потом маникюршей. Некоторые руководители города делали маникюр. Жданов, кстати, делал. Потом там даже парикмахерская открылась. Вообще, в Смольном было все - и электричество, и вода, и отопление, и канализация.

Мама проработала в Смольном до 1943 года, потом ее перевели в столовую Ленгорисполкома. Это было понижение. Дело в том, что ее родственники оказались на оккупированной территории. А мне в 1943-м исполнилось 18, и я ушел на фронт."

Воспоминания Даниила Гранина ("Человек не отсюда"):

"...мне принесли фотографии кондитерского цеха 1941 года (г. Ленинград). Уверяли, что это самый конец, декабрь, голод уже хозяйничал вовсю в Ленинграде. Фотографии были четкие, профессиональные, они потрясли меня. Я им не поверил, казалось, уже столько навидался, наслушался, столько узнал про блокадную жизнь, узнал больше, чем тогда, в войну, бывая в Питере. Душа уже задубела. А тут никаких ужасов, просто-напросто кондитеры в белых колпаках хлопочут над большим противнем, не знаю, как он там у них называется. Весь противень уставлен ромовыми бабами. Снимок неопровержимо подлинный. Но я не верил. Может, это не 1941 год и не блокадное время? Ромовые бабы стояли ряд за рядом, целое подразделение ромовых баб. Взвод. Два взвода. Меня уверяли, что снимок того времени. Доказательство: фотография того же цеха, тех же пекарей, опубликованная в газете 1942 года, только там была подпись, что на противнях хлеб. Поэтому фотографии попали в печать. А эти ромовые не попали и не могли попасть, поскольку фотографы снимать такое производство не имели права, это все равно что выдавать военную тайну, за такую фотку прямым ходом в СМЕРШ, это каждый фотограф понимал . Было еще одно доказательство. Фотографии были опубликованы в Германии в 1992 году.

Подпись в нашем архиве такая: "Лучший сменный мастер "энской" кондитерской фабрики В.А. Абакумов, руководитель бригады, регулярно перевыполняющей норму. На снимке: В.А. Абакумов проверяет выпечку "венских пирожных". 12.12.1941 года. Ленинград. Фото А.А. Михайлов. ТАСС".

Юрий Лебедев, занимаясь историей ленинградской блокады, впервые обнаружил эти фото не в нашей литературе, а в немецкой книге "Blokade Leningrad 1941-1944" (издательство "Ровольт", 1992). Сперва он воспринял это как фальсификацию буржуазных историков, затем установил, что в петербургском архиве ЦГАКФФД имеются оригиналы этих снимков. А еще позже мы установили, что этот фотограф, А.А. Михайлов, погиб в 1943 году.

И тут в моей памяти всплыл один из рассказов, который мы выслушали с Адамовичем: какой-то работник ТАСС был послан на кондитерскую фабрику, где делают конфеты, пирожные для начальства. Он попал туда по заданию. Сфотографировать продукцию. Дело в том, что изредка вместо сахара по карточкам блокадникам давали конфеты. В цеху он увидел пирожные, торты и прочую прелесть. Ее следовало сфотографировать. Зачем? Кому? Юрий Лебедев установить не смог. Он предположил, что начальство хотело показать читателям газет, что "положение в Ленинграде не такое страшное".

Заказ достаточно циничный. Но наша пропаганда нравственных запретов не имела. Был декабрь 1941 года, самый страшный месяц блокады. Подпись под фотографией гласит: !12.12.1941 год. Изготовление "ромовых баб" на 2-й кондитерской фабрике. А. Михайлов. ТАСС".

По моему совету Ю. Лебедев подробно исследовал эту историю. Она оказалась еще чудовищней, чем мы предполагали. Фабрика изготавливала венские пирожные, шоколад в течение всей блокады. Поставляла в Смольный. Смертности от голода среди работников фабрики не было. Кушали в цехах. Выносить запрещалось под страхом расстрела. 700 человек работников благоденствовали. Сколько наслаждалось в Смольном, в Военном совете — не знаю.

Сравнительно недавно стал известен дневник одного из партийных деятелей того времени. Он с удовольствием изо дня в день записывал, что давали на завтрак, обед, ужин. Не хуже, чем и поныне в том же Смольном.

[...] Итак, в разгар голода в Ленинграде пекли ромовые бабы, венские пирожные . Кому? Было бы еще простительно, если бы ограничились хорошим хлебом для командования, где поменьше целлюлозы и прочей примеси. Но нет — ромовые бабы! Это, согласно рецепту: "На 1 кг муки 2 стакана молока, 7 яиц, полтора стакана сахара, 300 г масла, 200 г изюма, затем по вкусу ликер и ромовая эссенция .
Надо осторожно поворачивать на блюде, чтобы сироп впитывался со всех сторон".

Фотография в архиве подписана так: "Лучший сменный мастер "энской" кондитерской фабрики В.А. Абакумов, руководитель бригады, регулярно перевыполняющей норму. На снимке: В.А. Абакумов проверяет выпечку "венских пирожных". 12.12.1941 года. Ленинград. Фото А.А. Михайлов. ТАСС".

А. Смолина : Нужно ли нам знать эти факты? Моё мнение - "нужно". В таких случаях я всегда провожу аналогию с нарывом на теле: ведь пока не вскроешь нарыва и не удалишь гной, после продезинфицировав и обеззаразив лунку, заживления на теле не произойдёт. К тому же по моему мнению: лгут преступники и слабоволные трусы, а коль государство хочет быть цивилизованным, то необходимо придерживаться определённых правил. Да, были неприятные моменты в прошлом, но каемся и исправляемся. Иначе так и будем топтаться в трясине с полным исходом на Запад умных и порядочных людей.

"Танки трясины не боятся" - популярный лозунг России при Путине. Возможно не боятся. Но то танки. A люди должны жить и умирать по-человечески. А не так: блокадники Ленинграда на себе вывозили умерших и наши современники занимаются тем же:

Россия, наши дни...

По теме-«Кормушка» для советско-коммунистической номенклатуры во время Великой Отечественной войны .

Дополнение отсюда : М.Р. рассказывала о её близкой родственнице, которая во время блокады работала в обслуге/секретариате Жданова. Каждый день из Москвы в Ленинград прилетал самолёт с икрой, шампанским, свежими фруктами, рыбой, деликатесами и т.д. И если самолёт сбивали, то в тот же день вылетал второй такой самолёт.
Московский завод шампанских вин : «25 октября 1942 года в разгар Великой отечественной войны И.В. Сталин подписывает Распоряжение Совета народных комиссаров СССР № 20347-р об организации в Москве шампанского производства».

— Чем интересно исследование здоровья людей, переживших блокаду Ленинграда 70 лет назад, для сегодняшних людей?

— Сейчас, когда продолжительность жизни людей увеличивается, важно, чтобы они как можно дольше оставались здоровыми физически и ментально. Поэтому ученые активно пытаются понять, что способствует здоровому и долгой жизни.

У нас есть уникальная группа людей, изучение которой позволит исследовать эти проблемы: люди, которые пережили блокаду Ленинграда и к настоящему моменту прожили более 70 лет после нее. Большая часть людей, которых мы обследовали, конечно, имела проблемы со здоровьем, но, как оказалось, их не больше, чем у представителей контрольной группы.

— Сколько блокадников сейчас осталось в Петербурге?

— Точно сказать сложно, но в мае 2015-го в СМИ была цифра 134 тысячи человек.

— Как вы искали людей, чтобы привлечь их для исследования?

— Мы обратились в общество жителей блокадного Ленинграда «Приморец». Нам дали списки, в которых числилось более 600 человек, и мы начали приглашать людей. Нам были особенно интересны те, кто перенес блокаду в утробе матери. Таких людей найти труднее всего, ведь для женщины забеременеть, выносить и родить ребенка в это время было крайне сложно. Нам удалось найти 50 человек, а всего в нашем исследовании приняли участие 300 блокадников. Мы их разделили на группы: те, кто был во время блокады ребенком, младенцем или же был выношен во время блокады. В контрольную группу мы брали людей того же возраста, которые не были в период блокады в Ленинграде, а приехали жить в этот город после войны.

— Как вы сравнивали тех, кто пережил блокаду, и участников контрольной группы?

— Мы обследовали участников нашего исследования по нескольким параметрам. Во-первых, мы смотрели на общее состояние здоровья, какие болезни уже развились к моменту исследования. Кроме того, мы измеряли артериальное давление и пульс, показатели крови (холестерин, сахар крови, показатели работы почек); оценивали работу сердца и сосудов; выясняли, как питаются эти люди; проводили психологические и когнитивные тесты.

В настоящее время мы ведем поиск по трем основным направлениям. Первое — это особенности питания. Гипотеза такова, что до настоящего времени выжили те жители блокадного Ленинграда, которые придерживались здорового рациона с ограничением калорий. Основной причиной смертности в послевоенное время были перенесенный стресс и чрезмерная компенсация в питании: когда голод закончился, некоторые из тех, кто его перенес, стали есть больше нормы. Начало развиваться ожирение, повышенное давление, и люди уходили из жизни. А те, кто сохранял умеренность в питании (как сегодня считают ученые, это один из главных факторов долголетия), до сих пор живы.

Умеренное ограничение калорийности питания считается одним из немногочисленных способов, ассоциированных с увеличением продолжительности жизни. Возможным объяснением является связь снижения калорийности потребляемой пищи и длины теломер хромосом периферических лейкоцитов. Длина теломер хромосом в настоящее время рассматривается как один из биомаркеров старения организма, позволяющий прогнозировать сердечно-сосудистый риск и такие осложнения, как инфаркт миокарда, инсульт, сахарный диабет, когнитивная дисфункция.

Второе, на что мы смотрели, — это психологические особенности. Мы проверяли гипотезу, что оптимизм и коммуникативные способности могли помочь таким пациентам выжить.

И наконец, мы изучали генетические особенности блокадников-долгожителей. «Хорошие» гены — это, как мы предполагаем, основной фактор, который позволил людям перенести то тяжелое время. Кроме того, есть еще эпигенетика — изменения на поверхности ДНК, которые позволили блокадникам выжить и, возможно, передать что-то своим потомкам. Поэтому на следующем этапе мы хотим пригласить их детей и внуков, чтобы проверить, унаследовали ли они те или иные «метки».

— Какие отличия вам удалось найти?

— В нашем исследовании блокадники имели более короткие теломеры по сравнению с группой контроля, причем голодание во внутриутробном периоде было наиболее сильным фактором, влияющим на длину теломер. Обычно меньшая длина теломер связана с большим риском развития различных заболеваний, однако мы обнаружили, что в случае блокадников этого не произошло.

— Можно ли будет в результате ваших исследований точно ответить, что спасло тех блокадников, которые дожили до наших дней?

— Самые главные факторы, ограничивающие наше исследование, — мы не можем получить для сравнения с выжившими блокадниками данные от тех, кто уже умер. Кроме того, невозможно точно «померить» влияние голода. Во-первых, это уже пожилые люди, и они помнят не все детали, а во-вторых, в других регионах Советского Союза, откуда приехали участники контрольной группы, тоже был не рай. К тому же прошло столько лет и столько всего отразилось на их здоровье. Поэтому мы пишем «возможная связь», «возможные последствия» — слишком много вмешивающихся факторов для категоричных выводов.

 

Возможно, будет полезно почитать:

• Аббатство - это католический монастырь ;
• Самые распространенные расклады ;
• Быт и обычаи Обычаи и нравы 19 века ;
• К чему снятся жабы и лягушки: мужчине, девушке, женщине, беременной – толкования разных сонников ;
• Основные характеристики марса ;
• Должностная инструкция транспортного экспедитора ;
• Татаро-монгольское иго или история о том, как ложь стала правдой ;
• Журавль толкование сонника ;