Стрелковое оружие времен русско турецкой войны. Турецкие вооружённые силы накануне войны с Россией

Соотношение сил противников в начале войны 1877 года складывалось в пользу России, военные реформы 1860-1870-х годов начали давать некоторые положительные результаты.

Реорганизация вооруженных сил Российской империи проходила под руководством военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина, который занял пост военного министра в 1861 году и находился на нем в течение двадцати лет, выступив с самого начала своей деятельности сторонником реформ. Милютин добился сокращения срока воинской службы с 25 лет до 16 и других изменений. Одновременно им был принят ряд мер к улучшению быта солдат — их пищи, жилища, обмундирования, начато обучение солдат грамоте, смягчены телесные наказания и т. д.

Милютин считал, что корпуса необходимо упразднить, как показал опыт последних войн корпуса в силу своей громоздкости (3 дивизии) всё равно не применялись в полном составе, и из войск приходилось составлять отряды, сила которых соответствовала поставленной задаче. В 1862 году начали постепенно расформировывать все существующие корпуса — Гвардейский, Гренадерский, 1-4 пехотные, Кавказский и 1-2 кавалерийские. Одновременно с корпусами в пехоте упразднили бригады. Высшим административным соединением мирного времени Милютин планировал иметь дивизию. Военное министерство потеряло часть функций. Исполнительная власть возлагалась на особые местные органы — военные округа. Военный округ был связующий звеном между центром и войсками. Затем создали четыре военных округа — Виленский, Варшавский, Киевский и Одесский. Польский мятеж 1863 года приостановил реформу, но в 1864 году были учреждены округа Финляндский, Петербургский, Рижский, Московский, Казанский и Харьковский. В 1865 году были учреждены Кавказский, Оренбургский, Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский округа, а в 1867 году — Туркестанский. Рижский округ вскоре присоединили к Виленскому и Петербургскому.

С образованием военных округов, а затем губернских и уездных военных управлений, началась практика составления мобилизационных планов, что обеспечивало сравнительно быструю мобилизацию и развертывание армии на случай войны. Теперь мобилизацию можно было провести за 30-40 дней, раньше на это требовалось от 3 до 6 месяцев. Положительным было и то, что в военное время окружные управления могли быть превращены в штабы армий или выделить кадры для их формирования.

С другой стороны, милютинская децентрализация скоро стала сказываться отрицательным образом. Штабы округов, которые часто ведали 8-10 пехотными и 2-4 кавалерийскими дивизиями, были перегружены работой. Должность бригадира также оказалась не лишней, как думали и в 1873 году её восстановили. В 1874 году восстановили Гвардейский корпус. В ноябре 1876 года при частичной мобилизации армии сформировали 7 корпусов (с 7 по 12 и Кавказский) по 2 пехотных и 1 кавалерийской дивизии в каждом. Корпуса были названы не «пехотными», как раньше, а «армейскими». Всего в армейском корпусе было 24 батальона, 18 эскадронов и сотен и 108 орудий. В феврале 1877 года, накануне войны, было сформировано ещё 9 корпусов (Гренадерский, с 1 по 6, 13-й и 14-й). Во время войны было сформировано 18 резервных пехотных дивизий и 2 крепостные. Всего во время войны было мобилизовано более 39 тыс. офицеров, более 13 тыс. чиновников и 1,6 млн. нижних чинов. В 1878 году был сформирован 2-й Кавказский корпус, а в 1879 году образован 15-й армейский корпус, а все резервные дивизии упразднены.

Граф Д. А. Милютин, военный министр, главный архитектор военной реформы

Реформу образования, которую Милютин провёл в 1863 году, нельзя назвать успешной. Из 17 кадетских корпусов оставили только два — Пажеский и Финляндский. Остальные преобразовали в военные гимназии и пехотные училища (Павловское, Константиновское в Петербурге и Александровское в Москве). Военные гимназии были заведениями с чисто гражданским укладом жизни, офицеры-воспитатели были в основном заменены гражданскими. В результате прекрасные николаевские кадетские корпуса были разгромлены, хотя в них учили не хуже и воспитывали лучше, чем в гражданских учебных заведениях. В военных гимназиях ученики тянулись в университет. А военные училища покрывали своими выпусками не более трети ежегодной потребности армии в офицерах. В 1864 году учреждены были окружные юнкерские училища с годичным курсом, выпускавшие в армию прапорщиков. Выпускники этих юнкерских училищ стали основной массой строевого армейского офицерства, и по службе, обычно, далеко не шли. Всего было учреждено 16 юнкерских училищ (11 пехотных, 2 кавалерийских, 2 смешанных и 1 казачье). Артиллерия и инженерные войска пополнялись из училищ.

В результате значительная часть офицерства, при всей их верности долгу и храбрости, как отмечал военный историк А. А. Керсновский, «не могла за недостатком подготовки быть на высоте новой тактики, характеризовавшейся действиями стрелковых цепей на широких фронтах, огнем скорострельного ружья и требовавшей быстрого использования обстановки и постоянного проявления частного почина».

12 января 1866 г. путём слияния Инспекторского департамента с Главным управлением Генерального штаба был образован Главный штаб, который ведал вопросами управления вооруженными силами, мобилизацией, делами по личному составу и комплектованию войск и военных учреждений, их устройством, службой, размещением, боевой подготовкой и хозяйством. Однако Главный штаб был поставлен Милютиным в полное подчинение Военному министерству, поэтому, по сути, стал одной из канцелярий министерства. То есть Главный штаб не имел значения германского Генерального штаба, где Мольтке проводил реформы с точки зрения Генштаба.

Венцом всех изменений стало введение всеобщей воинской повинности в 1874 году, вместо рекрутского набора. Предпосылкой к этой реформе стала франко-прусская война 1870-1871 гг., показавший преимущество прусской армии. По новому закону, призывались все молодые люди, достигшие 21 года, но власти каждый год определяли необходимое число новобранцев, и по жребию брали из призывников только это число. В результате обычно на службу призывалось не более 20-25 % призывников. Устав о всеобщей воинской повинности предусматривал широкие льготы по семейному положению и образовательному цензу. Призыву не подлежали единственный сын у родителей, единственный кормилец в семье, а также если старший брат призывника отбывает или отбыл службу. Взятые на службу числились в ней: в сухопутных войсках 15 лет — 6 лет в строю и 9 лет в запасе, во флоте — 7 лет действительной службы и 3 года в запасе. Для получивших начальное образование срок действительной службы сокращался до 4-х лет, окончивших городскую школу — до 3-х лет, гимназию — до полутора лет, а имевших высшее образование — до полугода. В результате Милютин преследовал благую цель — помочь народному образованию. Однако получилось так, что наиболее ценный в интеллектуальном отношении элемент был хуже всего использован (служили всего 6 месяцев), что сказалось на армии не лучшим образом. При этом от воинской повинности освобождались народы целых регионов — Кавказа, Туркестана, севера России. От повинности было освобождено духовенство.

Реформа 1874 года в целом оценивается военными исследователями положительно. Она позволяла быстро создавать резервы для увеличения численности войск и пополнять армию во время войны. К сожалению, её результаты не успели сказаться к моменту начала войны с Турцией. Введённая за три года до начала войны всеобщая воинская повинность не могла полностью обеспечить вооруженные силы необходимым обученным резервом. 1 ноября 1876 года при объявлении мобилизации в армии насчитывалось 722 тыс. нижних чинов, в запасе — всего 752 тыс. Штатами военного времени предусматривалось иметь в армии 1 млн. 474 тыс. человек. Некомплект до штатов военного времени достигал 480 тыс. человек (30%), и его полностью не удалось закрыть призывом 1877 года и казаками.

Вся пехота в армии была сведена 48 дивизий, 8 стрелковых бригад и 34 линейных батальона. Пехотная дивизия состояла из 2 пехотных бригад, бригада — из 2 пехотных полков 3-батальонного состава. В батальоне было 5 рот — 1 стрелковая, 4 линейных. Рота делилась на 2 полуроты, полурота — на 2 взвода, взвод — на 4 отделения. Стрелковая бригада имела 4 стрелковых батальона. В линейном батальоне было 4-5 рот, 1 из них стрелковая.

Русская пехота не усвоила современную тактику. Пехотные уставы 1860 и 1874 гг. не могли искоренить линейные традиции, которые игнорировали стрелковый огонь. Новые уставы его недооценивали, считая огневой бой уделом лишь небольшой части пехоты — стрелков. При наступлении в цепь развёртывались лишь стрелковые роты пехотных батальонов. Главная масса пехоты — линейные роты — следовали в сомкнутом строю, являясь отличной мишенью для противника. Беглый огонь вела только одна слабая стрелковая цепь, а сомкнутый строй знал только один вид огня — залп. При обучении пехоты действиям в обороне также господствовали устаревшие взгляды. Пехоту не обучали окапываться. Большая часть сил батальона располагалась в сомкнутом строю, в резерве и только небольшая часть в стрелковой цепи. Пехоту противника планировали подпустить поближе — на 300-500 метров, затем отрывался залповый огонь, а при приближении врага вплотную (50 метров), наши солдаты бросались в штыки.

В кавалерии ситуация была ещё хуже. Боевая подготовка конницы была слабой. После Восточной (Крымской) войны был сделан ложный вывод об «уменьшении» роли кавалерии в современной войне и что она должна отказаться от удара по пехоте противника (как показал опыт Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, от кавалерии отказываться было ещё рано). Конницу планировали использовать только для стратегических маневров на театре военных действий, ударам по коммуникациям противника, разведки и т. д. В результате регулярную кавалерию сократили вдвое, но повысили роль казаков. Регулярные и казачьи полки соединили в одной дивизии. Казаки были недовольны этой реформой, считая, что их поместили «на задворках русской конницы» (их полки были четвертыми в дивизии). В 1875 году шестиполковые дивизии были расформированы, вместо них создали 14 армейских кавалерийских дивизий в 4 полка (1-й драгунский, 2-й уланский, 3-й гусарский, 4-й казачий). В новой кавалерийской дивизии было 12 эскадронов и 6 сотен при 2 конных (или казачьих) батареях (12 орудий). Кроме того, учредили 1-ю Донскую дивизию, тоже в 4 полка. В 1860 году Черноморское и Кавказское войска были слиты в одно Кубанское войско. В этом же году учредили Амурское войско, в 1867 году — Семиреченское.

Полевая артиллерия делилась на пешую и конную. Пешая артиллерия была сведена в 48 артиллерийских бригад, по числу пехотных дивизий, которым они придавались. В артиллерийской бригаде имелось шесть батарей 8-орудийного состава. Артиллерия была усилена вдвое: на протяжении 12 лет (с 1862 по 1874) количество пеших батарей выросло с 138 до 299, а количество орудий с 1104 до 2392. Конная артиллерия состояла из 66 батарей с 416 пушками. Всего в полевой артиллерии имелось 365 батарей с 2808 орудиями. В 1872 году все артиллерийские бригады были приведены из 4-батарейного в 6-батарейный состав, в них по-прежнему было по 8 орудий в батарее. В 1866 году было утверждено вооружение для полевой артиллерии, по которому все батареи пешей и конной артиллерии должны иметь нарезные, заряжающиеся с казённой части орудия. 1/3 пеших батарей должна быть вооружена 9-фунтовыми (42-линейными) пушками, а все остальные батареи пешей и конная артиллерия — 4-фунтовыми (34,2 линейные). В гвардейской артиллерии все пешие батареи были 9-фунтовыми, в полевых бригадах — 3 батареи батарейные и 3 легкие 4-х фунтовые. На Кавказе шестые батареи были 3-фунтовые (3-дюймовые) горные. Конные батареи были 6-орудийного состава и имели 4-х фунтовые пушки. К 1870 году перевооружение полевой артиллерии было полностью завершено. С 1872 по 1876 год шестые батареи полевых бригад были приняты скорострельные 10-ствольные картечницы Гатлинга (их сдали затем в крепости) и 6-ствольные Барановского со скорострельностью 200 выстрелов в минуту. В целом русская артиллерия была на высоком уровне, артиллеристы себя хорошо показали, как в Болгарии, так и на Кавказе.

Русская артиллерия вступила в войну, имея на вооружении бронзовые нарезные казнозарядные орудия. Снаряды были трёх типов: граната с ударной трубкой, шрапнель с дистанционной трубкой и картечь. Гранат давала хороший результат при стрельбе по легким наземным укреплениям, но была малоэффективной против земляных укреплений и против окопавшейся пехоты. Шрапнель и картечь давали хороший результат только по живой силе вне укреплений.

Саперы ещё в 1857 году были сведены в 3 бригады. Их насчитывалось 15,5 батальона (5 рот в батальоне). В 1864 году образовали 6 понтонных полубатальонов, развернутых в 1877-1878 гг. в 8 батальонов. Мобилизация 1876-1877 гг. привела к созданию 4, затем 5 железнодорожных батальонов. Саперные части были в основном подготовлены к обеспечению войск в инженерном отношении и в целом хорошо справлялись со стоявшими перед ними задачами. Хорошо подготовлены были и понтонные части: в основе их подготовки лежал богатый опыт русской армии в переправах через крупные реки, в том числе опыт многократных переправ через Дунай. Прекрасно подготовлены были подразделения инженерных войск, занимавшиеся постановкой минных заграждений. Возглавлял это дело М. М. Боресков, участник войны 1853-1856 гг.

Австро-прусская война 1866 года показала всю важность казнозарядного ружья. В 1867 году были введены игольчатые винтовки Карле 6-го линейного калибра со скользящим затвором и бумажным патроном. Но вскоре выяснилось преимущество металлической гильзы и 1869 году значительную часть армии перевооружили винтовкой Крнка (Крынка) с откидным затвором. Обе ружья били на 2000 шагов, но эту дальность не использовали, так как прицелы были только на 600 шагов в линейных ротах и на 1200 у унтер-офицеров и в стрелковых ротах. В результате наши войска по-прежнему не умели стрелять на дальние расстояния. В 1868 году на вооружение армии приняли отличные 4-линейные (10,6 мм) винтовки Бердана под унитарный патрон, а в 1870 г. — её модифицированную версию (№ 2). Винтовка Бердана № 2 отличалась простотой конструкции, меткостью и скорострельностью. К ней впервые был принят четырехгранный штык вместо существовавшего ранее трехгранного. Винтовка № 1 имела прицел на 2100 шагов, № 2 — на 2400 шагов. Проблема была в том, что эти отличные винтовки к началу войны с Турцией получила только треть войск, при этом их получили дивизии, которые не были назначены в действующую армию. В результате дальность полезного огня нашей пехоты в кампанию 1877 года была такой же, как под Севастополем во время Крымской войны. Из 48 пехотных дивизий ружья Бердана имели 16, Крнка — 26, Карле — 6. Ружья Бердана имели гвардия, гренадеры, стрелковые бригады и 9 пехотных дивизий. Карле — дивизии Кавказского военного округа и все линейные батальоны. Остальные войска имели Крнку. В кавалерии обе шеренги драгун имели карабины Крнки, у гусар и улан — только вторая шеренга (первая имела пики). В период 1878-1879 гг. все войска получили винтовку Бердана № 2.


Винтовка Крнка

Винтовка Бердана № 2

Таким образом, Милютин не смог полностью осуществить программу перевооружения армии. Стремление наладить собственное производство всех видов оружия, обходиться без иностранных заказов разбилось из-за нехватки возможностей военно-промышленного комплекса России. Недостатком было многообразие стрелкового оружия, при этом на наиболее современные винтовки Бердана действующие войска не перевооружили; отсутствие на вооружение полевой артиллерии стальных дальнобойных пушек и орудий навесного огня (мортир), а также снарядов с сильным фугасным воздействием.

Русская военная мысль продолжала находиться под воздействием прусско-германских доктрин. Методы Мольтке, крупнейшей военно-научной величины второй половины XIX столетия, всецело владели умами в России. Прусская армия добилась отличных результатах в войнах 1866 и 1870-1871 гг. В результате Мольтке безоговорочно был признан в России «мировым авторитетом». Хотя в это же время французы внимательно изучали опыт Наполеона, учеником которого был Мольтке. А у нас, вместо того чтобы изучать национальных полководцев Румянцева и Суворова, показавших превосходство русской армии в условиях господства русских методов, позволяющих создать армию «чудо-богатырей», изучали Мольтке. В итоге была допущена традиционная для России роковая ошибка — русская военная мысль оказалась в иностранном плену, как и вся верхушка России Романовых. В целом именно концептуальная и культурная вестернизация социальной верхушки Российской империи и привела к катастрофе 1917 года.

Методы русской стратегии стали несамостоятельными, и в результате этого, посредственными, повторяющимися. Как отмечал А. Керсновский: «Последствия чудовищной недооценки национального естества военного искусства и преобладающего значения национального элемента в военной наук сказались затем на полях Болгарии, Маньчжурии, Пруссии и Галиции…».

Таким образом, положительные заслуги реформ Милютина сказались немедленно — это была гуманизация армии, отмена жестоких телесных наказаний, улучшение быта солдат, начало их обучения, создание гласных и состязательных военных судов, военной прокуратур и т. д. В армии появился обученный резерв. Однако были и отрицательные элементы, которые сказались в долгосрочной перспективе. Как писал военный историк Керсновский, «Милютин бюрократизировал всю русскую армию сверху донизу. Во всех уставах и положениях он провел преобладание штабного (с канцелярским уклоном) элемента над строевым, подчинение строевых начальников штабам и управлениям. … Военному организму был привит невоенный дух… Это катастрофическое снижение духа, моральное оскудение бюрократизированной армии не успело сказаться в ощутительной степени в 1877-1878 годах, но приняло грозные размеры в 1904-1905 годах, катастрофические — в 1914-1917 годах».

Уже в ту эпоху эту опасность бюрократизации армии увидел старый воин, сокрушивший горцев, фельдмаршал князь Александр Иванович Барятинский. «Боевой дух армии, — писал он царю, необходимо исчезнет, если административное начало, только содействующее, начнет преобладать над началом, составляющим честь и славу воинской службы». Русский фельдмаршал подверг критике милютинское Положение о полевом управлении войсками, указывая на его бюрократический характер. «Зачем учреждения военного времени истекают у нас из учреждений мирных? — спрашивал князь Барятинский. — Так как армия существует для войны, то и выводы должны быть обратными. Между тем новое военное Положение вышло из нынешнего мирного, послужив ему основанием, рамой. На военный устав 46 года никто не жаловался, напротив, военными людьми всего света он призван за совершенство». Фельдмаршал видел в новом положении «унижение воинского начала перед административным, основанном у нас теперь на двойственной полуподчиненности и на оскорбительном чувстве взаимного недоверия, не свойственному военному духу… От военного министра не требуется боевых качеств; он должен быть хорошим администратором. Оттого у нас он чаще назначается из людей, не известных армии, в военном деле мало или вовсе опыта не имеющих… Вождь армии избирается по другому началу. Он должен быть известен войску и Отечеству своей доблестью и опытом… Новое положение умаляет власть и должность главнокомандующего, поставленного в полную зависимость от центрального военного управления, получившего значение гофкригсрата… Управление армией понижено в значении, начальник штаба поставлен в зависимость вредную и небывалую от военного министра…» Однако милютинское Положение 1868 года было оставлено.

На вооружении русской полевой артиллерии состояли девятифунтовые полевые и трехфунтовые горные пушки . Все эти орудия были бронзовыми, заряжались с казны и имели клиновой затвор; отличались они от западноевропейских орудий того же типа рядом усовершенствований, разработанных русскими профессорами и учеными - Гадолиным, Маиевским и др. Стальные, более совершенные, орудия имелись только в качестве опытных и на вооружение войск были введены лишь после войны. Между тем орудия этого последнего типа, созданные русскими учеными, были значительно совершеннее самых лучших западноевропейских однотипных образцов. Запаздывание с перевооружением войск объяснялось экономической отсталостью царской России, неповоротливостью военного аппарата царской армии, а также сильно развитым среди русских правящих верхов преклонением перед заграницей.

Вес девятифунтовой бронзовой пушки с лафетом несколько превышал одну тонну, передок весил около 370 кг; вся система с полной укладкой весила около 1,7 т. Начальная скорость при стрельбе обычной гранатой составляла 320 м/сек, при стрельбе картечной гранатой - 299 м/сек; табличная дальность при стрельбе гранатой - 3200 м; наибольшая дальность - 4480 м. Калибр этой пушки составлял 107 мм.

Вес четырехфунтовой бронзовой пушки с лафетом составлял около 800 кг; передок весил около 370 кг; вся система с полной укладкой весила 1,3 т. Начальная скорость при стрельбе обычной гранатой составляла 306 м/сек, при стрельбе картечной гранатой - 288 м/сек; табличная дальность при стрельбе гранатой - 2560 м; наибольшая дальность - 3400 м. Калибр этой пушки - 87 мм.

Вес трехфунтовой бронзовой горной пушки с лафетом равнялся 245 кг. Орудие с лафетом разбиралось на части и возилось во вьюках. Начальная скорость - 213 м/сек, табличная дальность - 1423 м. Калибр этой пушки - 76,2 мм.

Кроме того, на вооружении русской армии состояли орудия осадной и береговой артиллерии. Исходные их данные характеризовались следующим образом :

С 1876 года для полевой артиллерии были приняты на Производство только три вида снарядов - обыкновенная граната с ударной трубкой, шрапнель с дистанционной трубкой и картечь. Но наряду с этими типами снарядов имелись значительные неизрасходованные запасы снятых с производства типов снарядов - так называемых «шарох» и картечных гранат с ударной и дистанционной трубками; эти типы снарядов поступали во время войны на снабжение артиллерии наравне с новыми типами, а картечная граната почти полностью заменяла шрапнель, которой поступало в войска мало.

Обыкновенная граната для девятифунтовой пушки весила 11,7 кг, для четырехфунтовой - 5,7 кг и для трехфунтовой пушки - около 4 кг. Разрывной снаряд обыкновенной гранаты составлял у девятифунтовой пушки около 0,4 кг пороха, а у четырехфунтовой - около 0,2 кг, у трехфунтовой - около 0,13 кг. Обыкновенная граната предназначалась: для разрушения каменных и деревянных построек (с этой задачей она справлялась удовлетворительно); для срытия земляных насыпей (с этой последней задачей обыкновенная граната девятифунтовой пушки вследствие слабости фугасного действия справлялась плохо, а обыкновенная граната четырех- и трехфунтовых пушек вовсе не годилась). Для действий по войскам обыкновенная граната применялась с успехом лишь при стрельбе по открытым целям на дистанциях до 1500 м для четырехфунтовой и до 1900 м для девятифунтовой пушки; при стрельбе на большие дистанции обыкновенная граната часто зарывалась в землю и не давала воронки, а если и разрывалась правильно, то поражала 20-30 осколками площадь глубиной всего 4-20 м. Вследствие этого стрельба обыкновенной гранатой по лежачим целям, а также стрелковым цепям, находившимся в окопах или прикрытым складками местности, была малодействительна.

Шарохи представляли собой гранату, в головной части которой было заключено сферическое ядро; шарохи рассчитывались на рикошетное действие, но практически их поражающее действие было ниже, чем у обыкновенной гранаты.

Шрапнель и картечная граната, немногим отличавшаяся от шрапнели в худшую сторону, весили для девятифунтовой пушки несколько более 13 кг, для четырехфунтовой - 5,63 кг и для трехфунтовой - 4,8 кг. В шрапнели девятифунтовой пушки было заключено 220 пуль, четырехфунтовой-118 и трехфунтовой - 70. Сноп пуль имел угол разлета от 8 до 18 градусов и на средних дистанциях при нормальном разрыве поражал площадь до 160 м. Шрапнель хорошо действовала по открыто расположенным войскам, войска же в окопах удачно поражались ею лишь при ведении флангового огня и при отсутствии траверсов и блиндажей. Кроме того, успешная стрельба шрапнелью была возможна не далее чем на средние дистанции, так как большую часть войны на вооружении артиллерии состояла трубка, горение которой соответствовало дальности лишь 1700-1900 м. В конце войны на вооружение русской артиллерии поступили 10-15-секундные трубки, что соответствовало дальности 2350-3000 м, но на этой дистанций вследствие малой окончательной скорости полета снаряда убойная сила шрапнельной пули была недостаточной.

Картечь девятифунтовой пушки несла в себе 108 пуль, четырехфунтовой - 48 пуль и трехфунтовой - 50 пуль. Действие картечи, особенно у четырех- и трехфунтовых пушек, было слабым. Предельной дистанцией для стрельбы картечью считалось 420 м.

При изготовлении снарядов и зарядов на заводах не всегда соблюдалась должная аккуратность и точность.

Боевой комплект девятифунтовой пушки состоял из 125 снарядов, четырехфунтовой - из 158 и трехфунтовой - из 98. Пешие батареи, кроме небольшого числа картечей, имели примерно поровну обыкновенных гранат и шрапнелей (картечных гранат). В конных батареях боевой комплект содержал несколько большее количество картечи.

Таким образом, русская артиллерия не имела на своем вооружении совершенной стальной полевой пушки с повышенной дальностью и скорострельностью, тяжелой полевой артиллерии и мощного снаряда с навесной траекторией. Первое обстоятельство сокращало дальность использования огня легкой артиллерии, второе делало полевую артиллерию в значительной мере беспомощной при борьбе с пехотой, укрытой в более или менее развитых полевых укреплениях.

Рядовой состав артиллерии был вооружен шашками или саблями, а также револьверами Смит-Вессона или гладкоствольными пистолетами. Офицерский состав вооружался так же, как в пехоте.

Кроме того, на вооружении русской армии состояли ракетные батареи, стрелявшие боевыми ракетами из короткой трубы на треноге («спуск»), весившей около 7 кг. Труба имела калибр около 7 см, ракета весила около 3 кг. Наибольшая дальность действия ракеты - 1,4 км. На малостойкого противника ракетные батареи производили сильное моральное действие; благодаря своей легкости они являлись хорошим маневренным средством, однако, в силу своей малой меткости и способности поражать лишь живые цели, заменить артиллерию не могли. Применялись они в горной войне и преимущественно против иррегулярной конницы на Европейском и Кавказском театрах.

В конечном итоге можно прийти к выводу, что слабыми сторонами вооружения русской армии являлось разнообразие ее стрелкового оружия одного и того же назначения, многочисленность его систем, а также отсутствие на вооружении полевой артиллерии стальных дальнобойных и навесного огня орудий и снарядов с сильным фугасным действием.

Еще до военной реформы и в ходе ее проведения по инициативе главным образом Милютина и его сторонников создавалась и реконструировалась русская военная промышленность, без которой невозможно было бы произвести перевооружение войск. Милютин писал: «Россия не Египет и не папские владения, чтобы ограничиться покупкой ружей за границей на всю армию. Мы должны же устроить свои заводы для изготовления в будущем наших ружей» .

Накануне войны русская артиллерия имела 48 артиллерийских бригад, предназначенных для действий с пехотными дивизиями. Каждая бригада была шестибатарейного состава - но 8 орудий в каждой батарее. Батарея являлась отдельной частью и могла действовать самостоятельно. Первый дивизион бригады (3 батареи) был вооружен 9-фн пушками, второй - 3 - 4-фн медными пушками, заряжающимися с казны! В четырех кавказских артиллерийских бригадах по одной батарее было вооружено 3-фн горными пушками.

Конная артиллерия состояла из 26 регулярных и 22 казачьих батарей. Вер батареи были шестиорудийными и имели на вооружении А~фн нарезные медные пушки, заряжающиеся с казны. Каждая кавказская дивизия имела по 2 батареи. В осадной артиллерии было 630 орудий различного калибра.

Крепостная артиллерия имела 44 крепостных батальона. Личный состав на случай мобилизации предназначался для комплектования осадной артиллерии, которая в мирное время своих кадров не имела. В военное время формировалось 48 запасных артиллерийских батарей (по количеству артбригад). В организационном отношении русская артиллерия стояла выше турецкой. Наличие в дивизии 48 орудий давало возможность ее командиру решительно влиять на ход боя. Самостоятельность батарей позволяла им действовать в отрыве от остальных частей бригады. В мирное время содержался запас материальной части на 48 батарей, а с началом мобилизации могло быть сформировано 68 батарей. Это мероприятие позволяло быстро восполнять потери артиллерии на войне. Обращает на себя внимание тщательная продуманность организации артиллерии и ее мобилизационного развертывания. Подобной системы не было у турок и в других армиях Западной Европы. К началу войны в русской армии было 365 батарей с 2 808 нарезными орудиями. За короткий срок артиллерийская промышленность России обеспечила создание соотношений в нашей артиллерии - 4 орудия на 1000 штыков, в конной артиллерии - 6 орудий на 1 ООО сабель.

У турок в это время было 2 орудия на 1000 штыков, а кавалерия вообще не имела артиллерии. Каждое орудие имело запас боеприпасов в составе одного боевого комплекта, размещающийся в передках и зарядных ящиках. Подвоз осуществлялся артиллерийскими передками, которые при наступательных действиях приближались к войскам. . В турецкой кампании 1877 - 1878 годов русский солдат снова показал свою доблесть, а офицеры и генералы - незаурядные способности. Русская артиллерия оказала решающее влияние на весь ход войны. Первым событием, ошеломившим Западную Европу, было успешное форсирование Дуная главными силами русской армии у Зцмницы, проведенное за 3 - 4 дня при минимальных потерях. Русская артиллерия искусно обеспечила эту переправу, сковав сильные группировки противника в крепостях Рущук и Никополь и очистив Дунай от турецких кораблей,. Всего в обеспечении форсирования Дуная участвовало до 100 осадных и 100 полевых.орудий, действующих на 160-километровом фронте. Успешному действию, артиллерии способствовало хорошее обеспечение боеприпасами.

6 боях за Никополь участвовало 1^6 полевУу, 33 осадных И 4 скорострельных орудия. Бои требовали больщого количества снарядов. Так, с 25 июня по 1 июля 1877 года» русская артиллерия выпустила по крепости Рущук 3248 снарядов, что обеспечило блокаду турецкой флотилии на Дунае.

Знаменательным событием явились боевые действия отряда генерала Гурко на Шипкинском перевале в Болгарии. Вначале на Шипке было всего 27 орудий, а у турок 48. Турецкие войска занимали командные высоты. Однако они не овладели перевалом. К концу августа на перевале уже было 55 орудий и более 15 тысяч солдат. Здесь сказалась трудность подачи боеприпасов. В среднем артиллерия имела по 130 снарядов нй орудие, остальные боеприпасы были в тылу. Четыре месяца продолжалась борьба, и туркам, несмотря на целый ряд очевидных преимуществ, овладеть перевалом не удалось. При очень трудных условиях подвоза боеприпасов русская артиллерия за период боев на перевале израсходовала 18 930 снарядов, в отдельные дни расход превышал 50 снарядов на орудие. Потерь материальной части было очень мало, почти все повреждения устранялись на огневых позициях. В истории русско-турецкой войны 1877 - 78 годов борьба за Плевну занимает особое место. Она началась в июле 1877 года и продолжалась до 10 декабря. В первой атаке на Плевну участвовало 40 орудий, которые израсходовали 1 980 снарядов. Атака не удалась. Во второй атаке участвовало до 170 орудий, но из-за плохой организации штурма русские войска снова потерпели неудачу.

В третий раз было принято решение предварительно овладеть Ловчей - крупным опорным пунктом южнее Плевны. 3 августа 1877 года Ловча была взята. Атаку турецких позиций обеспечивали 98 орудий, которые за один день израсходовали 5375 снарядов, что в среднем составляло по 58,5 снаряда на орудие. Пехота же израсходовала 245 тысяч патронов - по 14 патронов на винтовку. Сравнение не нуждается в комментариях. При третьей атаке Плевны было сосредоточено 424 орудия.

Однако в результате неумелого применения артиллерии 7 сентября огонь вели только 152 орудия, 8 сентября - 214, 9 и 10 сентября - 226 орудий из 424. Остальные находились во вторых линиях и бездействовали, За период подготовки и в ходе штурма полевая артиллерия израсходовала 4^200 снарядов, что составляло в среднем по 170 снарядов на орудие. После этого началась осада Плевны. К концу осады у русских было в боевой линии 349 орудий и 186 орудий в резерве. Орудия были исправные, хорошего качества. 10 декабря П левейский гарнизон капитулировал. Далее русскаяармия форсировала Балканские горы и поставила турецкую армию на грань катастрофы, что заставило турецкое правительство запросить перемирия. t. , 6 января 1878 года в своем приказе, обращаясь к солдатам, генерал Гурко писал; „Окончился переход через Балканы.

Не знаешь, чему удивляться больше: храбрости ли и мужеству вашему в боях с неприятелем или же стойкости и терпению в перенесении тяжелых трудов в борьбе с горами, морозами и глубоким снегом. Пройдут годы, и потомки наши, посетив эти дцкие горы, с гордостью и торжеством скажут: „Здесь прошли русские войска и воскресили славу суворовских и румяндевских чудо-богатырей". Важным условием успешных действий артиллерии в горах явилось обеспечение ее снарядами. С этой задачей служба артиллерийского снабжения успешно справилась, несмотря на растянутость коммуникаций и отставание тылов. Снаряды в достаточном количестве были накоплены в подготовительный период. Подвижные парки были приближены к войскам. Каждое орудие имело запасы снарядов в передках и зарядных ящиках.

Кубанские пластуны в Кавказской армии в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов

Казаки – участники Русско-турецкой войны 1877–1878 годов

БАЛКАНСКИЙ УЗЕЛ

Более 130 лет назад отгремели сражения Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, которая возникла в результате подъема освободительного движения на Балканах и обострения международных противоречий на Ближнем Востоке. Россия поддерживала освободительное движение балканских народов, а также стремилась восстановить свой престиж и влияние, подорванные Крымской войной 1853–1856 годов.

К началу войны Россия развернула две армии: Дунайскую (185 тыс. человек, 810 орудий) под командованием великого князя Николая Николаевича и Кавказскую (75 тыс. человек, 276 орудий) под командованием великого князя Михаила Николаевича.

В составе обеих армий действовали конные казачьи полки Кубанского казачьего войска (ККВ) и батальоны кубанских пластунов, которые, как и в прошлые годы, внесли достойный вклад в победы русского . Диверсионно-разведывательные партии пластунов мужественно и умело действовали на обоих театрах военных действий. Однако если о ратных подвигах казаков на Балканах известно многое, то о боевой работе пластунов на Кавказе, по мнению автора, пока сказано недостаточно.

Мобилизации Кавказской армии предшествовали подготовительный период (1 сентября – 11 ноября 1876 года) и собственно период мобилизации (11 ноября 1876 года – 12 апреля 1877 года). Одновременно с мобилизацией пехоты, артиллерии и кавалерийских частей русской армии по распоряжению Военного министра мобилизации подлежали следующие части Кубанского казачьего войска: 10 конных полков, эскадрон Собственного Его Императорского Величества конвоя и 20 пластунских сотен. В ноябре из пластунских сотен сформировали пять батальонов четырехсотенного состава (3, 4, 5, 6 и 7-й батальоны), полкам было дано наименование вторых.

Формирование казачьих частей осложнилось тем, что к началу мобилизации огнестрельного оружия для вооружения казаков оказалось недостаточно. Увы, недостаточная подготовленность армии к войне была характерна и для Русско-японской, и Первой мировой. На сентябрь 1876 года в ККВ имелось 6454 винтовки системы Бердана, недоставало 2086. В конце октября из Санкт-Петербурга в Екатеринодар прибыл транспорт с 10 387 винтовками, что позволило вооружить только полки первого комплекта, второй комплект казаков прибыл на сборный пункт с собственными винтовками системы Таннера. Некоторые пластунские батальоны были вооружены ружьями системы Карлея. На последующих этапах мобилизации пешие пластунские батальоны вооружались драгунскими ружьями системы Крнка. В целом казачьи части вооружались огнестрельным оружием разных систем, что порождало сложности при обеспечении боеприпасами.

Вскоре обострение политического положения, военные приготовления турок и настроения горцев потребовали проведения дополнительной мобилизации в начале апреля 1877 года, в том числе и призыва третьей очереди ККВ. Дополнительно были сформированы пять сборных конных казачьих полков и пять пеших батальонов ККВ (8, 9, 10, 11 и 12-й). Всего ККВ выставило 21 600 казаков, которые принимали участие в обороне крепости Баязет, взятии Карса и Эрзерума, в боях на Шипке и на Черноморском побережье Кавказа.

ВОЙНА

На Кавказско-Малоазиатском театре после объявления войны 12 апреля 1877 года войска Действующего Корпуса и его отрядов под командованием генерал-адъютанта Михаила Тариэловича Лорис-Меликова (будущего министра внутренних дел) перешли границу и углубились на территорию противника в составе нескольких колонн. Сохранились сведения об успешных действиях в этот период пластунов 2-го пешего пластунского батальона и двух сотен Полтавского конного полка ККВ, которым было поручено снять турецкие пограничные посты и обеспечить беспрепятственное прохождение основных сил отряда полковника Комарова в районе села Вале. Пластуны и конные казачьи сотни активно задействовались в составе летучих и рекогносцировочных отрядов для сбора данных об укреплениях противника, силе гарнизонов, характере местности, порчи телеграфных линий связи. Сведения собирались как путем личного наблюдения, так и опросом местных жителей, захвата пленных.

Так, например, охотничьей команде в составе 11 пластунов и казаков Полтавского конного полка в мае 1877 года была поставлена задача провести разведку высот Геляверды (у Ардагана), определить пути для подхода основных сил и добыть языка. Для распыления внимания турок одновременно осуществлялись отвлекающие действия других пластунских групп. Охотничья команда под руководством сотника Каменского благополучно миновала три неприятельские цепи, провела разведку укреплений и «захватила часового с ружьем, которого и доставила в лагерь как доказательство своего подвига». В июле при разведке турецких сил у Дагора отряд в составе 20 казаков-пластунов и 20 чеченцев из Чеченского конно-иррегулярного полка под командованием Генерального штаба полковника Маламы переправился ночью через реку Арпачай, провел успешную разведку местности и благополучно вернулся на свою территорию.

Активно использовались пластуны на приморском направлении, где действия казачьих конных полков были затруднены горно-лесистой местностью. Так, например, в сводке о военных действиях Сочинского отряда с 28 июля по 28 августа 1877 года говорится об успешной разведывательной операции сотни пластунов под командованием хорунжего Никитина: «…партия пластунов в Сандрипше нашла неприятельские пикеты, а близь Гагр заметили движение значительной массы людей, причем проход охранялся двумя турецкими броненосцами. Командир отряда доложил, что неприятель принял все меры для воспрепятствования следования наших войск к Гагринскому укреплению. Пластунам было передано указание провести разведку обходных горных троп». В дальнейшем пластунам была поставлена задача взять под контроль возможно больший район у Гагр, чтобы неприятель не успел занять труднодоступные подступы, которые пришлось бы потом брать у него с большими жертвами. Впоследствии совместно со стрелками три сотни пластунов участвовали и в успешном штурме гагринского укрепления.

Разведчики-пластуны иногда добывали сведения, которые позволяли выводить на чистую воду некоторых нерадивых офицеров. Например, генерал-лейтенант Гейман 31 мая 1877 года доносил по команде о следующем факте, опровергающем доклад офицера о происшествии на казачьем пикете: «От лазутчиков получены сведения, что на наш пикет у Ардоста напало не 300 башибузуков, а всего 30–40 человек; на посту была полная оплошность: половина казаков спали, а другие – ели кислое молоко, оттого и не успели собрать лошадей, которых неприятели забрали всех. Эти сведения дали лазутчики, и они совершенно составляют разницу с донесением офицера. Полагали бы произвести следствие и придать офицера суду, иначе, при беспечности наших казаков, подобные случаи могут повториться».

Командование русских войск умело использовало выдающиеся боевые качества пластунов и при преследовании отступающего противника. Например, умелыми маневрами наших сил отряды отступающих турецких войск выводились на находящихся в засаде пластунов и попадали под их меткий оружейный огонь. Результативные действия пластунов подсказали командованию русских войск идею формирования сборных батальонов охотников, в которые наряду с пластунами, составлявшими их основу, включались наиболее сообразительные и физически подготовленные добровольцы из состава пехотных полков русской армии.

Кубанские пластуны в составе 7-го пластунского батальона под командой есаула Баштанника, героя обороны Севастополя, были задействованы в Дунайской армии. От прибрежных Систовских высот, которые батальон с необычайной отвагой и смелостью захватил у врага, тем самым обеспечив переправу русской армии через Дунай, под руководством генерала Гурко кубанские пластуны начали свой славный боевой путь к легендарной Шипке. За подвиги, проявленные на полях сражений в Болгарии, многие пластуны были награждены Георгиевскими крестами, многим нижним чинам присвоены унтер-офицерские и офицерские звания.

Интересные воспоминания о действиях пластунов во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов оставил известный журналист и писатель Владимир Гиляровский. Во время той войны он добровольцем пошел служить в действующую армию и благодаря беспокойному и авантюрному характеру оказался среди кубанских охотников-пластунов, которые действовали на Черноморском побережье Кавказа.

ПРОИГРАННЫЙ МИР

Так или иначе, война была выиграна. Однако последующее развитие событий заставляет задуматься над вопросами, насколько оправданными оказались принесенные Россией жертвы и кто виноват в упущенных результатах побед русского оружия.

Успехи России в войне с Турцией встревожили правящие круги Англии и Австро-Венгрии. Английское правительство направило эскадру в Мраморное море, что вынудило Россию отказаться от захвата Стамбула. В феврале благодаря усилиям российской дипломатии был подписан выгодный для России Сан-Стефанский договор, который, казалось бы, изменил всю политическую картину Балкан (и не только) в пользу интересов России.

Сербия, Румыния и Черногория, ранее вассальные по отношению к Турции, получали независимость, Болгария обретала статус фактически самостоятельного княжества, Турция обязалась выплатить России контрибуцию в 1410 млн. рублей, а в счет из этой суммы уступила на Кавказе Kapc, Ардаган, Баязет и Батум да еще Южную Бессарабию, отторгнутую у России после Крымской войны. Русское оружие восторжествовало. Как же использовала русская дипломатия победоносные итоги войны?

Пластуны еще продолжали стычки с башибузуками, когда к пересмотру итогов войны 3 июня 1878 года приступил Берлинский конгресс, где главенствовала «большая пятерка»: Германия, Россия, Англия, Франция и Австро-Венгрия. Его заключительный акт был подписан 1(13) июля 1878 года. Главой русской делегации формально считался 80-летний князь Горчаков, но он был уже стар и болен. Фактически руководил делегацией бывший шеф жандармов, граф Шувалов, который, судя по результатам, оказался дипломатом, куда худшим, чем жандармом.

В ходе конгресса выяснилось, что Германия, обеспокоенная чрезмерным усилением России, не желает ее поддерживать. Франция, еще не оправившаяся от разгрома 1871 года, тяготела к России, но боялась Германии и не смела активно поддержать русские требования. Сложившаяся ситуация была умело использована Англией и Австро-Венгрией, которые навязали конгрессу известные решения, изменившие Сан-Стефанский договор в ущерб России и народам Балкан.

Так, территория Болгарского княжества была ограничена лишь северной половиной, а южная Болгария стала автономной провинцией Османской империи под названием Восточная Румелия. Сербии отдали часть Болгарии, что надолго рассорило два славянских народа. Россия возвращала Турции Баязет, а в качестве контрибуции взыскивала не 1410 млн., а лишь 300 млн. рублей. Наконец, Австро-Венгрия выговорила себе «право» на оккупацию Боснии и Герцеговины.

В результате Русско-турецкая война оказалась для России хотя и выигранной, но неудачной. Канцлер Горчаков в записке царю об итогах конгресса признал: «Берлинский конгресс есть самая черная страница в моей служебной карьере». Император Александр II приписал: «И в моей тоже».

Вскоре после окончания Русско-турецкой войны начальник русского Главного штаба генерал Николай Обручев писал в служебной записке императору: «Если Россия бедна и слаба, если она намного отстала от Европы, то это прежде всего потому, что очень часто она неправильно решала самые коренные политические вопросы: где следует и где не следует ей жертвовать своим достоянием. Если идти прежним путем, можно вконец погибнуть и быстро завершить свой цикл великой Державы...»

Даже с учетом изменений в геополитической обстановке, произошедших за последние более чем 100 лет, слова генерала Обручева не потеряли своей актуальности и в наши дни.

Аннотация. Статья посвящена созданию первых образцов нарезной артиллерии в русской армии, развитию организационных форм отечественной артиллерии в 60-70-х годах XIX века, проблемам её боевого применения накануне Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.

Summary . The article is devoted to the creation of the first samples of rifled artillery in the Russian Army, development of the organisational forms of the domestic artillery in the 60–70s of the XIX century, problems of its combat employment on the eve of the Russian-Turkish War of 1877–1878.

ИЗ ИСТОРИИ ВООРУЖЕНИЯ И ТЕХНИКИ

ГОЛОВКО Леонид Иванович - доцент кафедры оперативно-тактической подготовки ракетных войск и артиллерии Михайловской военной артиллерийской академии, полковник запаса, кандидат военных наук, доцент

(г. Санкт-Петербург. E-mail: [email protected]);

ПОСТНИКОВ Александр Геннадьевич - преподаватель кафедры оперативно-тактической подготовки ракетных войск и артиллерии Михайловской военной артиллерийской академии, подполковник

(г. Санкт-Петербург. E-mail: [email protected]).

«ПРИ ЭТИХ ОРУДИЯХ ПОЛЕВАЯ АРТИЛЛЕРИЯ НАША БУДЕТ ИМЕТЬ НЕОСПОРИМОЕ ПРЕВОСХОДСТВО НАД АРТИЛЛЕРИЕЙ ПРОЧИХ ГОСУДАРСТВ»

О состоянии отечественной артиллерии накануне Русско-турецкой войны 1877-1878гг.

Во второй половине XIX века армии всех ведущих государств стали массово вооружаться нарезным оружием. Не была исключением и армия Российской империи. Толчком к оснащению артиллерии русской армии нарезными орудиями послужило поражение России в Крымской войне. Разработка новых орудий и перевооружение армии проходили в условиях постоянно изменявшейся внешнеполитической обстановки. Притеснение славянских народов на Балканах стало причиной вступления России в войну против Турции. Это была первая война, в которой русская армия применила нарезную артиллерию.

В середине XIX века работы над созданием нарезных орудий проводились одновременно в ряде государств Западной Европы. Первые, наиболее удовлетворяющие требованиям, образцы были созданы во Франции в 1857 году. Одновременно велись изыскания и в России. Руководство проектированием и изготовлением нарезных орудий осуществляло артиллерийское отделение Военно-научного комитета, а с июня 1859 года - Артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления. Успеху проектирования нарезных орудий способствовали крупные исследования в области внутренней баллистики, проведённые Н.В. Майевским и А.В. Гадолиным. На основе их теоретических обоснований и опытных работ в 1858 году было завершено проектирование и начаты испытания лёгкого нарезного орудия - 4-фунтовой бронзовой, заряжавшейся с дула пушки. После испытаний и последующих конструктивных изменений 10 августа 1860 года пушка была принята на вооружение полевой артиллерии русской армии, что стало значительным шагом в развитии отечественной артиллерии1. Важным преимуществом нарезного орудия перед гладкоствольными являлась увеличенная более чем в два раза дальность стрельбы. При одном и том же калибре объём взрывчатого вещества в снаряде продолговатой формы был в три раза больше, чем в сферическом ядре, что усиливало разрывное действие снаряда у цели. Благодаря приданию снаряду за счёт нарезов правильного вращения значительно повысилась точность стрельбы. Вместе с тем существенным недостатком пушки являлась её низкая скорострельность. Процесс заряжания с дульной части был крайне неудобен для расчёта и тем самым замедлял темп стрельбы в ходе боя. Назрела серьёзная проблема создания нарезных казнозарядных орудий.

Несмотря на конструктивные несовершенства пушек образца 1860 года, вооружение ими батарей полевой артиллерии значительно повысило боевые качества русской артиллерии. Однако из-за отсталости промышленно-технической базы и недостаточного финансирования серийное производство этих орудий развёртывалось очень медленно. В 1861 году были созданы 29 нарезных пушек2, что позволило, с учётом изготовленных в 1860 году орудий, перевооружить лишь 9 батарей3. В 1862 году в полевой артиллерии из числившихся по штату 1018 орудий только 96 были нарезными4. За несколько лет отечественная промышленность смогла изготовить 358 нарезных 4-фунтовых полевых и горных пушек, что составляло лишь 32 проц. от общего количества артиллерийских орудий, произведённых за период с 1862 по 1866 год5. В этих условиях российское правительство было вынуждено часть заказов размещать за границей. Так, например, в 1864 году от концерна «АГ Крупп» (Северогерманский союз) были получены сто 4-фунтовых нарезных казнозарядных стальных пушек. Начиная с 1866 года заводами Круппа для русской артиллерии были поставлены ещё триста пятьдесят 4-фунтовых и двести пятьдесят 9-фунтовых нарезных стальных казнозарядных пушек6.

Техническому перевооружению отечественная артиллерия обязана прежде всего Д.А. Милютину. Занимая пост военного министра, он огромное внимание уделял вопросам перевооружения армии нарезным оружием. В 1865 году Н.В. Майевский и А.В. Гадолин успешно завершили конструирование 4- и 9-фунтовых казнозарядных пушек. Проведённые в 1866 году испытания показали, что пушки обладали сравнительно высокими боевыми свойствами и имели ряд преимуществ по сравнению с гладкоствольными системами. Труд учёных был высоко оценён Д.А. Милютиным. «Наши учёные-артиллеристы сделали многие существенно важные изыскания и открытия, и теперь остаётся только желать, чтобы финансовые ассигнования дозволили нам сколько возможно скорее завершить с таким успехом начатое дело», - писал военный министр7.

Несмотря на трудности финансово-экономического характера, вызванные положением страны после поражения в Крымской войне, Военному министерству во главе с Д.А. Милютиным удавалось изыскивать средства на техническое переоснащение и перевооружение артиллерии. Об этом ярко свидетельствуют следующие цифры: если в 1862 году из общей сметы Военного министерства в 112 525 000 рублей на нужды артиллерии отпускалось 6 201 000 рублей, или 5,5 проц. военного бюджета8, то в 1868 году из общих ассигнований в 134 957 000 уже приходилось 13 765 000 рублей, или 10,2 проц.9 Улучшение финансирования опытно-конструкторских работ и предприятий по производству артиллерийского вооружения в значительной степени расширило возможности по перевооружению артиллерии нарезными орудиями.

В 1867 году 4-фунтовые и 9-фунтовые нарезные бронзовые казнозарядные орудия были приняты на вооружение полевой артиллерии. По своим тактико-техническим характеристикам отечественные образцы не уступали артиллерийским системам армий западноевропейских государств. Качества новых орудий были отмечены Д.А. Милютиным. В своём дневнике он записал: «При этих орудиях полевая артиллерия наша будет иметь неоспоримое превосходство над артиллерией прочих государств»10.

Надежды военного руководства страны были оправданны. Высокие качества этих орудий, составлявших основу парка полевой артиллерии, в ходе Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. позволяли не только на равных бороться с противником, вооружённым лучшими заграничными орудиями, но и иметь преимущество.

Несмотря на низкие производственные возможности, промышленность России сумела наладить выпуск нарезных орудий и к 1870 году перевооружила всю полевую артиллерию. К 1877 году количество созданных 4-фунтовых и 9-фунтовых пушек уже в 1,5 раза превышало потребность регулярных войск, что позволило укомплектовать имевшиеся резервные и запасные батареи11.

Куда сложнее проходило перевооружение осадной и крепостной артиллерии. К началу войны удалось обеспечить лишь незначительную часть этой артиллерии нарезными орудиями. Пермский, Обуховский и другие заводы горного ведомства только осваивали производство стальной нарезной артиллерии, а Петербургский, Брянский и Киевский арсеналы и Петербургская орудийная мастерская не справлялись с требовавшимися объёмами производства. Проблему пытались решить путём изготовления небольших серий орудий за границей. Однако их стоимость оказалась высокой, и заграничные заказы поглощали значительную часть ассигнований, выделенных на производство артиллерийского вооружения.

В 1868 году провели ряд опытных стрельб, в ходе которых сравнили возможности 9-фунтовой пушки по разрушению каменных стен крепости с 12-фунтовой и 24-фунтовой пушками. На основании полученных результатов 9-фунтовые нарезные пушки включили в состав осадной артиллерии. В 1873 году прошла испытание и пополнила осадный парк 24-фунтовая бронзовая нарезная короткая пушка.

Проведённые мероприятия позволили к началу войны увеличить удельный вес нарезных пушек и мортир в составе осадной артиллерии до 90 проц., а в составе крепостной артиллерии - до 48 проц., что значительно повысило возможности артиллерии по огневому поражению противника.

Во второй половине 1870-х годов финансирование работ, связанных с развитием и усовершенствованием артиллерии, было заметно улучшено. В 1876 году сумма ассигнований на нужды артиллерии достигала 20 проц. от общей суммы всего военного бюджета12. Наряду с увеличением финансирования развитию военной промышленности и улучшению вооружения способствовали величайшие научные открытия 1860-1870-х годов в области математики, физики, химии и металлургии. Опыт и научные труды выдающихся русских учёных-металлургов Д.К. Чернова, Н.В. Кулакуцкого и А.С. Лаврова открыли новую страницу в истории отечественного сталелитейного производства. Благодаря их научным достижениям повысилось качество металла для изготовления артиллерийских стволов, что намного продлевало срок службы артиллерийских орудий. Это позволяло применять для стрельбы более мощные заряды, что увеличивало скорость и устойчивость полёта снаряда на траектории. Отсюда большая дальность и высокая точность стрельбы.

Достижения русских металлургов способствовали удешевлению производства вооружения, что, в свою очередь, ускорило перевооружение армии современными артиллерийскими системами. Умело используя открытия своих соотечественников, русские учёные-артиллеристы и конструкторы в короткий срок сумели создать лучшие по тем временам образцы артиллерийского вооружения.

Принятые на вооружение артиллерии русской армии орудия образца 1877 года обладали высокими боевыми качествами. Специально созданная комиссия установила, что для перевооружения полевой артиллерии требуется 3550 орудий, и разработала программу перевооружения. В рамках этой программы по указанию Александра II концерну Круппа было заказано изготовление 1850, а Обуховскому заводу - 1700 стальных стволов с поставкой их к исходу 1880 года. Однако задача перевооружения новыми стальными орудиями была успешно решена уже после окончания войны.

Существенным недостатком русской артиллерии было отсутствие в составе полевой артиллерии специальных орудий, способных вести навесную стрельбу (мортир). После Крымской войны быстрыми темпами развивалась полевая фортификация, и этот недостаток остро давал о себе знать. Спроектированные в 1867 году 6-дюймовые, а годом позже 8-дюймовые мортиры имели большой вес и могли использоваться лишь в качестве орудий осадной или крепостной артиллерии. Полевая 6-дюймовая мортира была создана только в 1885 году.

Недостаточно мощными были боеприпасы, так как они имели небольшой разрывной заряд13. Например, 9-фунтовая граната при общем весе в 27,7 фунта имела разрывной заряд весом только в 1 фунт. При низкой начальной скорости и большой отлогости траектории гранаты производили незначительные разрушения в полевых земляных укреплениях.

В 1870 году на вооружение был принят новый тип снаряда - шароха, имевший в головной части сферическое ядро. При стрельбе эти снаряды должны были рикошетировать и тем самым наносить большой урон живой силе противника. Однако боевые действия показали низкую эффективность этого боеприпаса, и он постепенно был выведен из боекомплекта орудий. В том же году на вооружение был принят разработанный комиссией под руководством В.Н. Шкларевича новый образец шрапнели. Введение диафрагменной шрапнели позволяло отказаться от картечи и при искусной стрельбе восполняло недостатки гранат14. Основным изъяном шрапнели была малая продолжительность горения дистанционных трубок (7½, 10 и 15 секунд), что не давало возможности вести стрельбу на большие дальности15.

К началу войны русская артиллерия по организационному принципу делилась на полевую, осадную, крепостную, резервную, запасную и артиллерию регулярных войск. Пешая артиллерия состояла из 48 артиллерийских бригад (по числу гвардейских, гренадерских и пехотных дивизий), имевших однотипную структуру, трёх бригад особого состава (1-я и 2-я Туркестанские и Восточно-Сибирская) и одной отдельной батареи. Всего 299 батарей с 2392 орудиями. В соответствии с типовым штатом артиллерийская бригада состояла из шести батарей по 8 орудий в каждой. При этом первые три батареи были вооружены 9-фунтовыми, а последние три - 4-фунтовыми пушками образца 1867 года. Исключение составляли четыре артиллерийские бригады (20, 21, 39, 41-я), в которых шестые батареи были вооружены 3-фунтовыми горными пушками образца 1867 года16. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http : www . elibrary . ru

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Брандербург Н.Е. 500-летие русской артиллерии (1389-1889). СПб.: Артиллерийский журнал, 1889. С. 108.

2 Всеподданнейший отчёт о действиях военного министерства за 1861 г. СПб., 1863. С. 171.

3 Там же. С. 50.

4 История отечественной артиллерии в 3 т. Т. 2. Кн. 4. М.: Военное издательство, 1966. С. 49.

5 Там же. С. 19.

6 Очерк преобразований в артиллерии в период управления генерал-адъютанта Баранцова, 1863-1877. СПб., 1877. С. 200.

8 Всеподданнейший отчёт о деятельности военного министерства за 1862 г. СПб., 1864. С. 45, 319.

9 Всеподданнейший отчёт о деятельности военного министерства за 1868 г. СПб., 1870. С. 103, 549.

10 История отечественной артиллерии. Т. 2. Кн. 4. С. 14.

11 Были созданы 3920 4-фунтовых и 9-фунтовых пушек, при этом потребность артиллерии составляла всего 2592 орудия.

12 Всеподданнейший отчёт о действиях военного министерства за 1876 г. СПб., 1878. С. 132, 569.

13 Козловский Д.Е. История материальной части артиллерии. М.: Военное издательство, 1946. С. 193.

15 Дистанционные трубки позволяли вести стрельбу: 7,5 сек. - 1700 м, 10 сек. - 2100 м, 15 сек. - 2900 м.

16 Описание русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове в 3 т. Т. 1. СПб.: Военная типография, 1901. С. 89, 90.



 

Возможно, будет полезно почитать: