Наследственное право по Русской Правде: порядок наследования по закону различными категориями населения. Право наследства в период империи

В Русской Правде не было специальных статей о праве собственности на землю. Но охране права собственности уделялось много внимания. Суровые наказания вводились и за кражу или порчу чужого коня, кражу другого имущества, незаконное

пользование чужим имуществом.

Обязательства по Русской Правде возникали прежде всего из причинения вреда. Причинивший вред чужой вещи обязан был возместить стоимость испорченной вещи.

В Русской Правде говорится также и об обязательствах из договоров. При этом для Русской Правды характерно, что неисполнение обязательства влечет обращение взыскания не только на имущество, но на саму личность, не выполнившую обязательства.

Договора заключались, как правило, устно, при свидетелях, с совершением некоторых символических действий (например, рукобитья).

Были известны договоры купли-продажи, займа, хранения имущества (поклажи), займа с самозакладом (закупничество), личного найма.

Русская Правда много внимания уделяла договору займа с процентами. При этом в кредит брались не только деньги, но и продукты. Величина процентов по займу была очень велика. После восстания 1113 г., направленного против ростовщиков, Владимир Мономах ограничил размеры процентов по займам, что нашло прямое отражение в ст. 53 Пространной редакции Русской Правды.

Наследственное право. Русская Правда различала наследование по закону и завещанию. Сыновья имели преимущественное право на получение наследства. Отцовский двор без раздела переходил к младшему сыну (ст. 100 Пространной редакции). Имущество смердов, умерших без сыновей, переходило к князьям. Незамужние дочери смердов получали часть имущества. Имущество бояр и дружинников переходило по наследству при отсутствии сыновей к дочерям. Мать-вдова получала часть имущества на "прожиток"; если мать-вдова вторично выходила

замуж, то назначался опекун из числа ближайших родственников. До совершеннолетия сыновей наследственным имуществом распоряжалась их мать.

Порядок заключения договоров был преимущественно простым. Обычно применялась устная форма с совершением некоторых симво­лических действий, рукобитья, связывания рук и т. п. В некоторых случаях требовались свидетели. Имеются определенные сведения и о зарождении письменной формы заключения договора о недвижи­мости.

Наследственное право характеризовалось открыто классовым подходом законодателя. Так, у бояр и дружинников насле­довать могли и дочери, у смердов же при отсутствии сыновей имущес­тво считалось выморочным и поступало в пользу князя. В науке был спорен вопрос о существовании в Древней Руси наследования по заве­щанию. На наш взгляд, следует согласиться с теми авторами, которые решают данный вопрос положительно. На это указывают законода­тельство, а также практика. Завещания были, конечно, устными.

При наследовании по закону, т. е. без завещания, преимущества имели сыновья умершего. При их наличии дочери не получали ниче­го. На наследников возлагалась лишь обязанность выдать сестер за­муж. Незаконные дети наследственных прав не имели, но если их матерью была роба-налож­ница, то они вместе с ней получали свободу.

Русская Правда: понятие, состав, виды преступлений; цели и виды

Наказаний

Преступление по Русской Правде определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как «обида», т. е., причинение морального или материального ущерба лицу или группе лиц. Уголовное правонарушение не отграничивалось в законе от гражданско;правового.

Объектами преступления были личность и имущество. Объективная сторона преступления распадалась на две стадии: покушение на преступление (например, наказывался человек, обнаживший меч, но не ударивший) и оконченное преступление.

Закон намечал понятие соучастия(упомянут случай разбойного нападения «скопом»), но еще не разделял ролей соучастников (подстрекатель, исполнитель, укрыватель и т. д.).

В Русской Правде уже существует представление о превышении пределов необходимой обороны (если вора убьют после его задержания, спустя некоторое время, когда непосредственная опасность в его действиях уже отпала).

К смягчающим обстоятельствам закон относил состояние опьянения преступника, к отягчающим- корыстный умысел. Законодатель знал понятие рецидива, повторности преступления (в случае конокрадства).

Субъектами преступления были все физические лица, включая рабов. О возрастном цензе для субъектов преступления закон ничего не говорил.

Тяжелым преступлением против личности было нанесение увечий(усечение руки, ноги) и других телесных повреждений.

От них следует отличать оскорбление действием(удар чашей, рогом, мечом в ножнах), которое наказывалось еще строже, чем легкие телесные повреждения, побои.

Имущественные преступления по Русской Правде включали: разбой (не отличимый еще от грабежа), кражу («татьбу»), уничтожение чужого имущества, угон, поджог. Наиболее тяжким преступлением в этой группе был поджог.

Конокрадство рассматривалось как особый вид кражи, к имущественным преступлениям также относилось злостная неуплата долга.

Неуплата долга могла происходить в силу умышленного отказа либо в связи с фактом злостного банкротства должника, когда тот проиграл или растранжирил чужое имущество.

Наиболее подробно регламентировалось понятие «татьбы». Известны такие ее виды, как кража из закрытых помещений, конокрадство, кража холопа, сельскохозяйственных продуктов и пр.

Закон допускал безнаказанное убийство вора, что толковалось

как необходимая оборона.

Цели наказания:

1) возмещение вреда;

2) возмездие.

Смертная казнь не упоминается в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имела место.

Высшей мерой наказания по Русской Правде остается «поток и разграбление», назначаемое только в трех случаях: за убийство в разбое (ст. 7 ПП), поджог (ст. 83 ПП) и конокрадство (ст. 35 ПП).

Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т. е. в рабство.

Следующим по тяжести видом наказания была «вира», штраф, который назначался только за убийство.

Вира могла быть одинарная (за убийство простого свободного человека) или двойная (80 гривен, за убийство привилегированного человека). Вира поступала в княжескую казну. Родственникам потерпевшего уплачивалось «головничество», равное вире.

Существовал особый вид виры - «дикая» или «повальная» вира.

Она налагалась на всю общину. Институт «дикой» виры выполнял полицейскую функцию, связывая всех членов общины круговой порукой.За нанесение увечий, тяжких телесных повреждений назначались «полувиры». Все остальные преступления (как против личности, так и имущественные) наказывались штрафом - «продажей», размер которой дифференцировался в зависимости от тяжести преступления (1, 3, 12 гривен).

Продажа поступала в казну, потерпевший получал «урок» - денежное возмещение за причиненный ему ущерб.

В Русской Правде еще сохраняются древнейшие элементы обычая, связанные с принципом талиона («око за око, зуб за зуб») - в случаях с кровной местью. Но главной целью наказания становится возмещение ущерба (материального и морального)

В. Право наследства

Происхождение права наследства и периоды его развития

Историческим основанием права наследства служат союзы лиц, устраиваемых самой природой – семьи и роды. Первоначально все права имущественные (как мы видели) принадлежат всем членам семьи или рода в совокупности. Смерть главы семьи или другого члена ее лишь переставляет порядок участвующих. Образцом этого порядка может служить родовое владение Рюриковичей русской землей.

При полном господстве такой общности прав семьи или рода наследственного перехода имуществ существовать не могло, ибо смерть лица не обусловливала перехода прав. Но история застает каждый народ в состоянии переходном к правам личным; лицо уже отчасти выделяется из общей родовой массы, хотя далеко не сразу завоевывает себе положение и значение. Однако, в первый период (у нас период Русской Правды) первобытные основания наследственного права остаются ясными, именно в следующих признаках: наследуют только члены семьи; воля завещателя подчинена этому порядку; наследодатель не может завещать имущества сторонним лицам, если нет членов семьи, то наследство переходит к представителю общественной власти. Таково право наследства в Русской Правде.

Затем, во второй период с постепенным освобождением личности получается возможность оставлять наследство сторонним лицам, если нет у наследодателя «своих», т. е. нисходящих и боковых родственников, хотя права наследников по завещанию резко отличаются от прав наследников по закону. Круг лиц, призываемых к наследованию по закону, расширяется, простираясь на ближнее и дальнее родство; ибо вообще сфера влияния гражданских прав лица раздвигается с течением истории, несмотря на новые стеснительные условия, введенные московским государством. Таково право наследства в Пскове, Новгороде и московском государстве.

Третий период истории права наследства, т. е. время империи, открывает большие права для наследодателя в отношении ко всем имуществам, кроме родовых; круг призываемых к наследству по закону простирается уже до бесконечности.

Период Русской Правды

Период Русской Правды обнимает собой не только самую Русскую Правду, но и время, предшествующее ей. В договоре Олега находим следующую статью (13): «Если кто умрет (из русских в Греции), не урядивши своего имения и не имеет своих (т. е. нисходящих при себе в Греции), то имущество возвращается к его милым ближикам (т. е. родственникам) в Русь. Если же он (умерший) сделал обряжение (завещание), то имущество получает тот, кому он записал наследовать имение; наследник может получить его от русских, торгующих (в Греции), или других, ходящих в Грецию и «удолжающих». В этой статье находят: а) различение наследования по закону и наследования по завещанию; б) в наследовании по закону различаются «свои» (sui), т. е. нисходящие, от ближиков, боковых родственников; о завещании говорится, как о письменном акте. На этих основаниях одни полагают, что в статье договора Олега отразилось только византийское право и византийское воззрение на наследство. По мнению других (Эверса), здесь нельзя различать ни русское, ни византийское право, а надо признать частное международное право. Статья имеет в виду не определение порядка наследования после руссов, живших в Греции, а возвращение такого наследства в Россию. По праву Русской Правды, как увидим, боковым родственникам не могло переходить имущество наследодателя ни по завещанию, ни по закону: имущество бездетного переходило к князю. Но в Греции не могли действовать права русского князя; русские не хотели допустить в таком случае и прав византийского императора. Отсюда явилось требование о непременном возвращении имущества в Русь.

Во всяком случае следует признать, что право договора с греками в этой его части отнюдь не выражает характерных признаков древнейшего русского права наследств . Истинным выразителем его служит Русская Правда.

Ряд (наследование по завещанию). Выше было сказано, что точное различение наследования по закону и по завещанию не может быть приписано временам древнейшим. В исторической преемственности нельзя говорить ни о преимущественной древности завещательного наследования, ни наоборот. Первоначально оба способа наследования неразличимы, ибо закон заменяется обычаем, а обычай складывается из проявлений воли частных лиц.

В Русской Правде по внешности различаются завещание – «ряд» – и наследование без завещания. Но по внутренней сущности того и другого между ними нет существенного различия. «Ряд», или, по терминологии договора Олега, «обряжение », есть завещательное распоряжение. Но содержание этого распоряжения не есть назначение наследника (в чем заключается вся сущность римского тестамента), а лишь распределение имущества между готовыми (законными) наследниками. Сообразно с этим находим в Русской Правде, с одной стороны, твердое определение ненарушимости воли завещателя: «…такоже есть ряд, яко же рядил» (Кар., ст. 112); «…кому мати всхочет, тому даст; дасть ли всем, и всем разделять». Но эта ненарушимая и священная воля простирается только на распределение имущества: «…если кто умирая разделит дом детям своим, на том и стояти; если же умрет безряру…», то наступают такие-то последствия. Итак, «рядом» назван раздел дома. Да это так и естественно предполагать в первобытные времена: воля завещателя естественно наклоняется в пользу собственных детей, если они есть. Отсюда в последующих духовных грамотах XIV в. завещание пишется всегда, но всегда имущество завещается в пользу законных наследников. И это не значит, что воля завещателя стеснена внешними предписаниями, что завещателю предписано ограничивать выбор наследников только нисходящими; напротив, он, свободно распоряжаясь, оставляет наследство всегда детям; отсюда выработался обычай и закон для преемства без завещания. В духовной Климента говорится, что завещатель избрал стороннего наследника, «потому что у меня не было ни брата, ни сына» .

В уяснение такого характера завещания могут быть приведены черты даже римского права из древнейших его времен: и у римлян первоначально завещатель всегда отдавал предпочтение нисходящим перед боковыми и сторонними; далее, при назначении наследником стороннего, этот последний усыновлялся завещателю, и самое назначение наследника совершалось первоначально в куриатских комициях. Для уяснения первобытного завещания может служить и нынешнее обычное право. (См. Чубинского. «Народн. юридич. обычаи», № 117 и др.).

Итак, первоначальное завещание есть лишь распределение имущества между законными наследниками. Русская Правда не дает ни малейшего права предполагать, что завещатель мог назначить наследником стороннее лицо ни тогда, когда у него есть дети, ни даже тогда, когда у него их нет. Но из первого делается исключение при введении христианства. В языческую эпоху, при господстве теснейшей и исключительной семейной связи для наследодателя вовсе не было лиц близких к нему за пределами семьи. С введением же христианства общественные связи расширились: явился разряд лиц, столь же близких ко всем, как и родные члены семьи, – это отцы духовные, духовенство. Каждый наследователь, распределяя имущество между детьми, включал в число своих близких и церковь, отделял часть имущества «по душе». Таким образом открылся как бы больший простор для субъективной воли. Однако, сила обычая тотчас взяла перевес над субъективною волею и в этом отношении: обычай утвердил обязательность этого выдела «по душе», так что и в том случае, когда кто умирает «без ряду», то при разделе детей следует выдача части по душе: «…пакы ли без ряду умрет… на самого часть дати по душе» (Кар. 105). Принцип, что завещатель не может распорядиться своим имуществом и тогда, когда у него не останется законных наследников, ослабевает и отменяется уже в XIII в. До нас дошла от этого века одна духовная, в которой завещатель (новгородец Климент) отдает свое имущество сторонним лицам, «потому что у него не было ни брата, ни сына». По Русской Правде, в таком случае следовала выморочность, и имущество переходило к князю .

Что касается до формы составления завещания, то, хотя Русская Правда ничего определенного не постановляет, однако дает право предполагать, что обычной формой было словесное совершение завещания: именно, говоря о праве матери завещать имущество, Русская Правда продолжает: «…если же без языка умрет», то наступает законное наследование. Словесная форма вполне согласна с сущностью «ряда»; ряд есть распоряжение имуществом с общего согласия членов семьи. Это не частная воля, которая должна быть известна другим со всей точностью, а коллективная воля целой семьи, под руководством отца. Впрочем, от времен Русской Правды дошли до нас и письменные завещательные акты: именно (кроме упомянутой духовной Климента) духовная Антония Римлянина 1147 г. и два духовных завещания князя Владимира Васильковича Волынского. И тот и другие из этих актов не выполняют, однако, понятия Русской Правды о ряде: первое есть завещание монаха, второе – князя, а у князей родовое начало преобладало над семейным. Последние названы рукописаниями, т. е. таким термином, который впоследствии специально приурочен к завещаниям; писаны они, по приказанию князя, писцом его Федорцем и имеют форму, до сих пор удержавшуюся за актами этого рода, т. е. начинаются словами: «во имя Отца и Сына и Святого Духа». Из этих двух грамот первая, в пользу брата его князя Мстислава, есть акт государственный – передача княжеского стола; вторая, в пользу жены завещателя, имеет значение частного завещательного акта: в нем князь передает жене город Кобрин, три села и монастырь. Замечательно, что села завещатель называет своими, а об одном говорит прямо, что купил его у такого-то за такую-то сумму. Таким образом, для завещателя открывается в первый раз больший простор субъективной воли в распоряжении своими благоприобретенными имуществами. Разумеется, город Кобрин не подходит под это понятие, но завещатель и распоряжается не самим городом, как частным имуществом, а лишь доходами с этого города; очевидно, что пользование этими доходами есть выдел вдовьей части в пожизненное владение, тогда как села завещаны в полную собственность княгини, что обнаруживается из весьма оригинального конца этого завещания: «А княгиня моя, после моей смерти, если захочет идти в черницы, пусть идет, если же не захочет идти, то как ей любо: мне не смотреть, вставши из гроба, что кто будет делать после моей смерти».

Право делать завещание приписывается в Русской Правде лишь отцу и матери в отношении к детям и мужу на выдел жене, чем в высшей степени подтверждается указанное нами понятие о «ряде» Русской Правды.

Наследование по закону (по обычаю). Первоначально закон не вмешивался в порядок наследования: каждый раз отец семейства, по соглашению с прочими членами семьи, распределял имущество на случай смерти. Постановления Русской Правды о наследстве явились на тот случай, когда кто умрет без ряду. Каждый отец распределял имущество между своими детьми. Поэтому и закон, когда не осталось завещания, старается распределить имущество умершего так, как бы сделал это сам наследодатель, если бы он успел распорядиться. Таким образом, наследство по закону является не ограничением воли завещателя, а восполнением ее; и то и другое в существе тождественны.

Круг лиц, призываемых к наследству по закону, есть семья в самом тесном смысле, т. е. как союз супружеский и союз родителей и детей. Наследуют только дети умершего, а равно в разделе имущества, т. е. в наследстве в неточном смысле, участвует его вдова и церковь. Никто из других лиц (например, боковых родственников) к наследству не призывается. Русская Правда определяет общий порядок наследования по закону в двух первых своих статьях о наследстве (103 и 104 Кар.); здесь она различает порядок наследования в классе смердов, с одной стороны, и в классе бояр, боярской дружины и людей – с другой. В первом случае наследство переходит «детям» в собственном смысле, т. е. мужского пола; если же их нет, а есть дочери, то эти последние, не получая наследства, получают лишь выдел приданого. В остальных классах общества, за неимением сыновей, наследуют и дочери. В первом случае при неимении сыновей, во втором – сыновей и дочерей, оставшееся имущество становится выморочным и идет князю . Таков простой и ясный смысл статей Русской Правды.

Но при этом возбуждается масса вопросов: призываются ли к наследованию боковые? Почему в сословии смердов исключаются от наследования дочери? Почему не упоминаются дальнейшие нисходящие – внуки и т. д.? Все эти вопросы, подсказанные позднейшими условиями права наследства, подали повод к различным перетолкованиям ясных статей Русской Правды.

Так, одним исследователям (Никольский) казалось, что необходимо в эпоху Русской Правды распространить круг наследующих и на боковых. Поэтому они думают, что Русская Правда в упомянутых двух статьях изображает не общий порядок наследования, а специальный: именно, будто бы общий порядок наследования всех свободных лиц призывал к наследованию и боковых родственников, но из этого порядка исключаются класс смердов и класс бояр и дружинников. Как тот, так и другой состоят из лиц, зависимых от князя по личным отношениям. Смерды – это низший безземельный класс, преимущественно сельских обывателей, подобный прониям сербским и кметам вислицкого статута. Они жили и работали на княжеских или (что то же) общественных землях, владея имуществом лишь на правах пользования. И в Польше до вислицкого статута наследство после кметов шло в пользу князя, но этот статут признал такой обычай несправедливым и допустил к наследованию их родственников (consanguineos vel affines). В подобной же личной зависимости от князя находился и класс, стоявший на противоположной ступени общественной лестницы – бояре. Сличая наше право с сербским, Никольский находит большое сходство между положением наших бояр и сербских властелинов , которым, по законам Душана, сербский царь наследовал в их движимом имуществе. Из нашего изложения государственного права Древней Руси видно, что в замечаниях о положении смердов есть некоторая доля истины. Действительно, их особым положением зависимости объясняется privilegium odiosum в их порядке наследования не от общего (мнимого) порядка наследования, а от того, который действительно существовал для бояр и «людей». По мнению П. П. Цитовича, и здесь, т. е. в отношении к смердам, нет никакого исключения; он полагает, что и после смердов наследство только тогда идет князю, когда у смердов не осталось детей вообще, т. е. как мужского, так и женского пола. Но если так, то тогда незачем было отдельно говорить о смердьем наследстве, в противоположность боярскому и людскому. Что же касается до класса бояр и боярской дружины, то вывод Никольского должен быть признан совершенно ошибочным: в эпоху 3-й Русской Правды, т. е. в XII–XIII вв., класс этот должен быть признан вполне свободным от личной зависимости от князя. Сверх того, сама Русская Правда ясно указывает, что порядок наследования, изображенный в ст. 104, есть порядок общий, а не специальный: именно статья эта надписывается (в Кар. списке): «…о боярском наследстве и о людском», т. е. о наследстве «людей» – термин, под которым разумеются все свободные граждане. Таким образом несомненно, что Русская Правда допускает наследование только детей, но исключает от наследования дочерей в сословии смердов .

Допускается ли при этом наследование дальнейших нисходящих, т. е. внуков и т. д.? Хотя Русская Правда об этом не упоминает, но допустить утвердительный ответ на этот вопрос необходимо под тем только условием, что внуки живут в нераздельной семье с их дедом-наследодателем. Но Русская Правда, очевидно, имеет в виду тот быт, когда каждый женатый сын выделяется в особый дом, основывает независимое хозяйство, т. е. имеет в виду не сложную семью, не род, а семью в тесном смысле, а потому и не считает нужным упоминать о дальнейших нисходящих. Такова общая сфера наследования по Русской Правде.

Определив общую сферу права наследства, мы должны ознакомиться, в частности, с отношениями к этому праву отдельных членов семьи.

Наследование сыновей. В этом отношении уже в Русской Правде стоит твердо отличительный принцип русского права: к одновременному наследованию призываются все сыновья : «…пакы ли без ряду умреть, то всем детем» (105). Напротив, отличительная черта древнегерманского права есть наследование одного старшего сына по крайней мере в главном имуществе. Принцип первородства, впрочем, не составляет особенности только германского права: известно его значение у восточных народов (например, у евреев). Немецкий историк Филипс весьма основательно объясняет господство принципа первородства следующими бытовыми условиями: старшие братья, способные носить оружие, исключают младших, не достигших совершеннолетия. «Старший брат – вместо отца», как говорилось и в русском княжеском роде. Но в русском праве принцип первородства, взявший решительное преобладание в государственном праве, совершенно исчез в порядке частного наследования. В позднейшее время, при Петре Великом, оба эти начала столкнулись в указанной противоположности на русской почве.

Способ наследования сыновей может быть двоякий: братья по смерти отца или остаются в общем совладении, или делят имущество поровну. Первый случай представляет чистый тип древнейшего наследования, когда права на имущество не претерпевают никакого видимого перехода; старший заменяет отца. Второй способ – раздел имуществ на ровные части – совершается или вследствие ряда, данного отцом, или по взаимному соглашению братьев. Русская Правда говорит только, что, если отец умрет без ряду, то дом всем детям, и не входит в дальнейшие и подробнейшие объяснения, но из этого выражения сам собой вытекает порядок равного раздела имущества. Из этого сделано одно исключение, что отеческий двор во всяком случае оставляется в пользу младшего: «…двор без делу отен всякой меншему сынови» (Кар. 112). Что означает здесь «без делу»? То ли, что двор не включается в раздел, или заменяет для младшего сына его законную часть наследства? Следует думать, что он входит в состав следующей младшему части. Объяснение мотивов этого находим в живом обычном праве (см. у Чубинского. Нар. – юр. об., № 118: крестьянин завещает свой собственный дом с принадлежащей к нему усадьбою… меньшим своим сыновьям, потому что старший имеет свою собственную усадьбу). Иногда обычай Русской Правды называют миноратом , но напрасно. Мотив закона не большее, а вернейшее обеспечение младшего, который может остаться малолетним и должен иметь готовый кров.

Как сказано, Русская Правда не вмешивается в определение наследственных долей сыновей. Но она предвидит, что спор о разделе наследства возможен; в таком случае она предоставляет решение воле князя, который посылает своего детского делить детей (Кар. 117). Между тем, по древнейшему уставу церковному (Владим.), споры о наследстве вообще подлежат решению церковной власти: «…братни ли дети тяжются о задници…» (здесь, кажется, следует читать: братия или дети…). Это обстоятельство выставляется как аргумент против подлинности церковных уставов. Но известно, что в Древней Руси все право наследства, наравне с семейственным, подлежало ведению церкви. Противоречие может быть разрешено или тем, что в Русской Правде отразились обычаи древнейшие – дохристианские, или тем, что, по буквальному смыслу Русской Правды, князю предоставляется решение споров (не о наследстве, а именно о дележе имущества) тогда, когда тяжущиеся сами пожелают обратиться к суду князя.

Н аследование дочерей. В выше представленной схеме круга наследующих было показано, что по общему порядку дочери наследуют только при неимении сыновей; по специальному же порядку (в классе смердов) дочери не наследуют и тогда, когда сыновей не осталось. Исключение дочерей от наследства при сыновьях есть общий принцип славянского и германского права. Из славянских законов, древнемазовецкое право выражается так: «…ex antiqua consvetudine дочери не наследуют в отеческих имениях и некоторых других имуществах при братьях и их детях, но всегда остаются у них in dote, иначе – па posagu». Древнегерманские законодательства, делая такие же постановления, отчасти указывают и на свои мотивы: так, англо-веринские законы отказывают дочери в наследстве не только при братьях, но и без них, если наследство состоит в недвижимом имуществе, что и называлось в собственном смысле haereditas\ к наследованию же денег и движимости (mancipio) допускают и дочерей, если нет сыновей. Недвижимое имущество при неимении сыновей переходит не к дочери, а к ближайшему родственнику со стороны отца.

Нечто подобное было впоследствии и в нашем праве, когда, например, в княжеских вотчинах не призывались к наследству дочери: вотчины шли в казну и были, по воле государя, передаваемы родственникам умершего, а дочерям выдавалось приданое. Мотив этот понятен: недвижимое имущество обременено служебными обязанностями по отношению к государственной власти; обязанности эти (преимущественно военную службу) женщина лично исполнять не может. Но в Русской Правде такого мотива нет: имущество, о котором она говорит вообще в своих статьях о наследстве, есть двор, статок, добыток (движимость). Здесь должна присутствовать другая причина более общего характера: эта причина есть первобытная семейная основа права наследства: семью продолжают сыновья, а не дочери; выйдя замуж, дочь основывает другую семью. На этом мотиве держатся и нынешние права наследования дочерей, по-видимому, столь противные справедливости.

Исключение незаконнорожденных. Во всех предыдущих положениях разумеются дети законнорожденные. Но во время Русской Правды понятие это было довольно шатко, так как не исчезло еще ни многоженство, ни свобода разводов. Было ясно только различие жен от рабынь-наложниц. О детях, рожденных от этих последних, Русская Правда определенно постановляет, что наследства им нет; но по смерти отца свобода им с матерью (Кар. 110). В таких случаях, по указанию позднейших обычаев, следовал наделок освобожденным, состоявший в движимых вещах.

Такой порядок наследования нисходящих по общей норме, именно порядок наследования после отца.

Наследство детей после матери. Другой порядок наступает, если наследование идет от матери. Во-первых, смысл текста Русской Правды дает понять, что матери принадлежит большая свобода в распоряжении своим имуществом, чем отцу: «…а матерняя часть детям ненадобна (т. е. на эту часть дети не могут заявлять притязаний); но кому мать захочет, тому и даст» (Кар. 114). Это постановление, относящееся собственно к завещательному праву, указывает, однако, на разницу наследства после матери, лежащую в самом существе его. И действительно, далее Русская Правда так определяет законный порядок наследования после матери: «…если она умрет без языка, то у кого (из детей) она жила во дворе, у кого умерла и кто ее кормил, тому и получать наследство». Другая статья (116) служит разъяснением и дальнейшим развитием этого постановления. Как сказано, дочери при сыновьях не наследуют после отца; после же матери может ли наследовать дочь, когда именно дочь, а не сыновья приютила мать и кормила ее до смерти? Русская Правда говорит: «Мать может отдать все кому угодно из сыновей первого ли, или второго мужа, кто только к ней был добр. Если же все сыновья ее будут непочтительны («лихи»), то может дать дочери, которая ее кормила». Здесь опять Русская Правда говорит о наследовании завещательном, но мы уже знаем, что завещательный порядок совершенно тождествен с законным. По сличению с предыдущей статьей, ясно, что, если мать умрет без языка, то имущество получает тот, у кого она жила, хотя бы то была и дочь. Мысль о том, что мать может примкнуть со своим имуществом к постороннему (при непочтительности всех детей), отнюдь не вытекает из текста Русской Правды. Согласно церковным уставам, надо думать, что в таком случае вдова находит приют в церкви.

На чем основывается эта разница в порядке наследования после матери и отца? На том, что мать остается главой и продолжательницей власти в семье лишь тогда, когда семья остается неразделенной. Но если раздел последовал, и вдова получила свой законный выдел, то она уже не принадлежит ни к какой из новых семей. Она может примкнуть по собственной воле и выбору к какому-либо из детских семейств, к которому в таком случае и приурочивается принесенное ею имущество. Впрочем, все эти замечания относятся только к наследованию после матери-вдовы. Но если жена умерла при муже, то ее имущество до смерти мужа, хотя бы он вступил во второй брак, остается в составе общесемейного имущества. Лишь после смерти отца дети ее наследуют ее часть, но уже наследуют все дети, может быть, со включением и дочерей.

Наследование восходящих. Из предыдущего видно, что порядок наследования идет в порядке естественного поступания поколений от старшего к младшему. Русская Правда умалчивает о наследовании восходящих , конечно, не потому, что родительская власть исключала возможность существования у детей отдельного имущества. В одной семье это, конечно, нужно предположить, но сыновья отделенные, без сомнения, могли иметь и имели свое независимое право на имущества: им мог наследовать отец. Но Русская Правда молчит и не дает никакого права предполагать существование такого обратного порядка наследования, именно вследствие указанного выше общего характера права наследования, определяемого сферой семьи.

Наследование супругов. В понятие семьи входит не только союз родителей и детей, но и союз супружеский. Установляет ли древнее право порядок наследования в этом последнем союзе? Русская Правда содержит в себе несколько статей о праве жены на оставшееся после мужа имущество. Поэтому можно подумать, как и думают обыкновенно, что Русская Правда определяет права наследства жены после мужа, хотя не устанавливает обратного порядка, т. е. наследования мужа после жены. Если признать верным первое, т. е., что, по Русской Правде, жена наследует мужу, то второе, т. е. ненаследование мужа жене, можно бы изъяснить тем, что жена не имеет никаких имущественных прав при муже, а потому и не может оставить никакого наследства.

А) Наследование жены. Однако, проверим первое: дает ли Русская Правда жене право наследовать после мужа? В ст. 106 Русская Правда, между прочим, говорит: «А наследство ей (жене) мужнино не надобе», т. е. она не может иметь притязаний на наследство после мужа. Думаем, что наш памятник точно различает понятие наследства от выдач и выделов, которые могут быть сделаны по смерти лица из его имущества кому-либо и от других прав, которые могут лишь казаться правами наследования. Поэтому те права, которые Русская Правда назначает жене, не должны быть признаваемы и именуемы наследством. Что же именно Русская Правда назначает жене? Она возвращается к этому вопросу два раза (ст. 106 и 113) и имеет в виду два возможных случая: 1) семья по смерти отца может остаться неразделенной; тогда мать семейства, оставшаяся вдовой, остается главой семьи даже в том случае, если бы дети не хотели держать ее на дворе: «…если она захочет остаться с детьми, то во всяком случае исполнить ее волю, а детям воли не давать». Если семья не противится власти матери, то, очевидно, мать не нуждается ни в каком выделе имущества, как хозяйка. Доказательством того, что такое отношение к имуществу мужа Русская Правда допускает для вдовы, служит следующее указание: «Если жена, – говорится в этом памятнике, – обещается сидеть (вдовой) по муже, но растеряет имущество и пойдет замуж, то платить ей все детям» (113). Ее безотчетная родительская власть разрушается лишь вторым браком ее. Но восприятие родительской власти не есть переход имущественных прав в наследстве. 2) Если же семья делится по смерти отца, то какое положение наступает в этом случае для матери? Тогда она получает выдел из имущества мужа: «…если жена останется вдовой после мужа, то дать ей часть, взяв ее от детей». Часть эта может быть ей назначена ее мужем в завещании («а что на нее муж возложил, тому она госпожа»), может быть и выделена при разделе детей. Какая часть должна быть выделена по закону, этот вопрос может быть решен лишь предположительно и по аналогии с правами других народов, а именно часть вдовы должна равняться сыновней. Но этот выдел не есть наследство. Единственное право на полученный законный выдел, предоставляемое вдове, это распоряжение им на случай смерти в пользу своих всех детей или одного из них. Такой выдел есть то же, что называлось впоследствии на прожиток. Лучшее уяснение характера этого «прожитка» заключается в судьбе его в таком случае, когда вдова идет во 2-й брак. Судя по древнейшим завещаниям, часть, данная на прожиток, в таком случае обыкновенно возвращается семье – детям (за немногими исключениями, как выше в духовной князя Владимира). Косвенным образом то же самое можно вывести и из самой Русской Правды, именно следующих выражений ее: «Аще жена сядет по мужи», т. е. если останется вдовой, «то дать ей часть»; очевидно, разумеется, что, если жена не остается вдовой, то и части не получает. 3) Наконец, приданое, принесенное женой и состоявшее в распоряжении мужа, по смерти мужа возвращается ей (на что намекает ст. 106 Кар.), но это, очевидно, не имеет никакого отношения к праву наследства.

Б) Ненаследование мужа. Русская Правда указывает выдел жене после смерти мужа, но не говорит ни о каких правах мужа на имущество жены по ее смерти. Предположение, что муж потому не наследует после жены, что жена не имеет никаких имущественных прав по отношению к мужу, прямо опровергается текстом Русской Правды. Именно Русская Правда предвидит, что могут остаться дети от двух жен, и постановляет, что каждый из детей наследует в имуществе своей матери. Относительно 2-й жены, оставшейся вдовой, можно еще подумать, что здесь речь идет об имуществе, выделенном ей мужем «на прожиток», но относительно 1-й, умершей раньше мужа, такое предположение невозможно. Ясно, что здесь речь идет о собственных имуществах жены, принесенных ею в виде приданого или приобретенных во время брака. Имущественные права жены, подчиненные правам мужа при существовании брака (см. выше об имущественных отношениях супругов), выделяются и специализируются при прекращении брака смертью того или другого супруга. Итак, не по этой причине Русская Правда обходит молчанием право мужа наследовать жене. Можно бы предположить для такого умолчания общую причину, именно неполноту и казуистичность памятника, но Русская Правда очень полно затрагивает все стороны взаимных отношений членов семьи в праве наследства и два раза говорит о правах вдовы; таким образом были все поводы для составителя памятника вспомнить и об обратных правах мужа. Следует заключить, что древнейший закон потому обходит это явление, что его не существовало в действительности. Так оно и есть в последующем праве, в особенности в праве литовско-русском, что удержалось и до сих пор в законах малороссийских губерний. Но нет никакого сомнения, что муж, по смерти жены, не лишается права владения и пользования жениным имуществом, что оно не отбирается у него, как это видно из приведенного выше постановления о том, что по смерти отца единоутробные наследуют каждый в имуществе своей матери; стало быть, до смерти мужа имущество 1-й жены находилось в его пользовании и заведывании. Но это пользование отнюдь не есть наследство: муж лишь продолжает пользование. Это обстоятельство окончательно уясняет нам значение выдела жене. О нем упоминает Русская Правда (умалчивая о праве пользования мужа) только потому, что по смерти отца семейства может последовать полный раздел семьи, а по смерти матери семейства при живом отце этого быть не может.

Итак, по древнейшему русскому праву, супруги не наследуют друг другу (что и согласно с естественной преемственностью наследства в преемственном порядке поколений), но тот и другой супруг пользуются пожизненно или всем имуществом семьи, или (жена) частью этого имущества.

Таковы несложные формы права законного наследования по Русской Правде, истекающие из одного общего начала и последовательные во всех подробностях .

Юридическая сущность наследования по Русской Правде. Иногда встречается предположение, что право наследства есть явление искусственное, обязанное происхождением своим закону, ибо-де первоначально вовсе не было понятия о праве наследства, как переходе всех имущественных прав умершего на другие лица; наследством первоначально назывались будто бы вещи, оставляемые умершим (бесхозяйные), а неправа. Но истинный взгляд на юридическую сущность права наследства заметен уже в древнейшие времена русского права. Мы упоминали о постановлении Русской Правды, по которому наследник вотчима обязан вознаградить пасынков его за растерянное вотчимом имущество этих последних (Кар. 115). В договоре с немцами 1229 г. определенно постановлено: «Если иностранец дает в заем деньги княжьему холопу или иному доброму человеку, а тот умрет, не заплатив, то кто берет его наследство, тот платит и долг немцу». Ключ к изъяснению этого самый простой: преемство имущественных прав сосредоточивается в семье, которая и заключает обязательства сообща и отвечает по ним сообща, несмотря на совершающиеся перемены в личном составе семьи.

Период второй

1. Право наследства (в XIV и XV вв.) в Новгороде и Пскове

Нельзя принять мысль К. Д. Кавелина о том, что порядок наследования, изображенный в Пск. Судн. гр., есть порядок более древний сравнительно с порядком, установленным в Русской Правде: первый будто бы уцелел в Новгороде и Пскове потому, что эти государства-общины менее подверглись потрясению со стороны варяго-русского княж. элемента; вследствие этого (будто бы) в Новгороде и Пскове семьи и роды разлагались медленнее, чем в остальной России. Едва ли торговый быт содействует сохранению семейной солидарности; напротив, сущность наследования в Новгороде и Пскове представляет дальнейший фазис развития права наследства сравнительно с Русской Правдой.

Наследование по завещанию. По Псковской Судной грамоте, взаимное отношение завещательного и законного наследования уже не столь тесное: между ними является некоторое противоположение. Очевидная разница обнаруживается в самом наименовании того и другого; второе называется «отморшипа », т. е. имущество, оставшееся после умершего, первое – «приказное», т. е. имущество, переданное кому-либо по приказу другого (ст. 55). Наследники по закону не имеют особого титула; наследники по завещанию именуются «приказниками» (ст. 14). Более существенная разница является в самых правах наследников по тому или другому титулу. Разница эта состоит в ответственности наследников по обязательствам наследодателя и праве их искать на сторонних лицах по обязательствам этих последних к наследодателю. Именно, если кто, не имея ни заклада, ни записи (формального акта), станет искать на наследниках по завещанию поклажи или ссуды, а между тем есть завещание законно укрепленное, то такой иск не принимается. Равным образом и наследники по завещанию могут искать на сторонних лицах лишь в том случае, когда у них в руках находится формальный акт – заклад или запись, а без того искать не могут (ст. 14). Напротив, наследники по закону могут искать и без заклада и без записи, и на них можно искать также (ст. 15). Само собой разумеется, что к этой категории причисляются и те законные преемники, в пользу которых оставлено завещание, но не «сторонние люди». Полное и точное понятие о наследстве дает только наследство по закону; наследники этого рода вполне воспринимают имущественную личность наследодателя. Наследники по завещанию (сторонние) продолжают ее лишь в той мере, в какой она определена самим наследодателем в завещании.

Обращаясь к наследству по завещанию, находим следующие отличия от права Русской Правды, а) Субъективная воля завещателя получает уже больший простор; личность уже не так поглощается правами семейного союза и государства. В силу этого завещание может сделать всякий член семьи: например, жена при муже может оставить завещание: «…у кого умрет жена без рукописания, а у ней останется вотчина, то муж владеет той вотчиной до смерти» (ст. 88). Следовательно, жена посредством завещания может уничтожить это право пользования мужа и передать вотчину стороннему лицу. Русская Правда говорит о праве вдовы сделать завещание; здесь говорится о праве жены. Всякий может посредством рукописания распорядиться всяким родом имущества, не стесняясь ни родовым характером имущества, ни значением недвижимых имуществ. Это видно уже из приведенного примера (о завещании вотчины женою) и еще более открывается из следующей статьи: «Кто даст при жизни или перед смертью сам своей рукой своему родственнику движимое имущество или вотчину посредством грамот на нее, то тому тем и владеть, хотя бы не было рукописанья» (ст. 100). б) Закон уже довольно точно определяет формы составления завещаний. Мы говорили, что по Русской Правде, завещания предполагаются словесные, потому что в них выражается не субъективная воля завещателя, а общий «ряд» целой семьи. Требование письменных завещаний является тогда, когда в них выражена воля частного лица, ничем не руководящегося, кроме личного усмотрения. Действительно, в Пск. Судн. гр. видим, что, по общему правилу, завещания составляются письменно, почему и называются рукописаниями. Рукописание не только должно быть написано, но и скреплено или утверждено. Утверждение совершалось посредством положения его в ларь (архив) св. Троицы – центральной церкви Пскова. Можно подумать, что допускалось и словесное совершение завещаний, именно в следующих формах: завещатель должен лично передать наследнику отказываемую вещь или акты на вотчину; такая передача должна быть совершена в присутствии священника или сторонних людей. Но это есть предсмертный дар, а не завещание и притом здесь – порядок исключительный, как это видно из оборота речи приведенной статьи: «… тому тем даньем и владеть, хотя бы и рукописанья не было». Составление письменного завещания требуется, однако, лишь тогда, когда имущество отказывается стороннему лицу, а не наследнику по закону, что видно из содержания приведенной выше статьи (14) о правах наследников по завещанию, где именно говорится, что их права обусловливаются тем, если рукописание составлено и положено в ларь св. Троицы. Наследники же законные остаются при тех же правах и обязанностях, оставлено ли в их пользу письменное завещание или нет. Это же видно и из постановления, только что приведенного о том, что словесные распоряжения могут иметь силу, если имущество передается родственнику (ст. 100). в) Несмотря на формальную свободу субъективной воли по закону в деле распоряжения имуществом на случай смерти, в действительности фактически наследование по завещанию стоит еще в тесной близости к наследованию по закону. По-прежнему воля завещателя склоняется следовать указаниям порядка законного наследования, или, правильнее, указаниям природы. Для проверки фактической стороны завещательных распоряжений у нас есть уцелевшие духовные грамоты Новгородские и Двинские XIV–XV вв. (эти акты вместе с тем помогут нам сделать справку относительно новгородского права наследования, так как в новгородском законодательстве не сохранилось о нем ничего).

На основании образцов новгородского завещательного права мы можем составить следующее понятие о форме и содержании духовных грамот того времени. Начальная формула завещания (призывание св. Троицы) указывает на то, что право наследства находилось в своем историческом развитии под влиянием церкви, а) Хотя завещание главным образом заключается в назначении главного наследника, однако таким назначаются обыкновенно лица, имеющие право наследования по закону: например, «приказываю живот свой своей матери Онтоньи и сынови своему Федору, отцыну и детину землю и воду». Такова первая существенная часть завещания, б) Вторая часть завещания состоит в том, что завещатель определяет основания своих прав на оставляемое имущество. Если речь идет о вотчине и дедине, то он указывает, «что то имущество получено им по отца своего рукописанию и по володению», т. е. имущество досталось ему по завещательному и вместе законному праву от отца. Затем завещатель описывает состав имущества, что вызывалось самой сущностью дела относительно родовых недвижимых имуществ. Имущества родовые некогда находились в общем владении целого рода, но впоследствии части их постепенно усвояются в отдельное владение семейств, другие остаются в нераздельном владении не только с братьями наследодателя, но с дядьями и выше. Поэтому завещатель излагает всю сложную историю первоначального общего родового имущества, даже и в тех частях его, которые уже окончательно отошли в частную собственность сторонних лиц. Но недвижимые имущества могут быть и купленные или полученные по суду; указывая основания прав на них, завещатель должен указать, где находится купчая грамота или «утягальная». Точно так же ему необходимо описать свои права обязательственные: что ему следовало бы взять по жеребьям и по грамотам, и что ему следовало дать. Здесь же он должен упомянуть, чем обеспечены эти обязательства: оставляет ли он наследникам «заклад», или есть порука по должнике. Далее следует описание движимого имущества; существенная сторона этой части состоит из распоряжений насчет холопов ; по общему обычаю следует освобождение некоторых из них. Вся эта 2-я часть духовной (так сказать, инвентарная) обыкновенно признается главной частью завещания, ибо первая – назначение наследника, падающее всегда на законного, кажется несущественной и даже излишней. Но мы уже знаем, что завещаниями определялся весь порядок наследования. При утверждающейся свободе завещательного права назначение наследника (хотя бы и законного) становилось совершенно неизбежным и главным содержанием завещания. Но и вторая фактическая часть завещания лишь нам теперь кажется только фактической, для тогдашнего же права она имеет существенное значение.

В) 3-я часть завещания заключается в назначении выделов; в числе легатаров первое место занимает жена , которая получает условные права: «… аже вседить в животе моем, ино господарыня животу моему, или пойдет замуж, то ей наделки 10 рублей; а что принесла порты и круту и челядь, и то ей и есть».

Г) Случайными частями завещания служат, во-первых, субституции , т. е. перестановка наследственных прав в случае наступления будущих событий, например, жена остается беременной; от нее может явиться или сын, или дочь. В первом случае изменяется определение главного наследника, во втором прибавляется легатар; в первом случае обоим сыновьям имущество пополам, во втором – сын обязан выдать сестру по силе. Но древним правом допускалась и субституция в собственном смысле. Завещатель предвидит возможность смерти своих детей в малолетстве; в таком случае он не представляет дальнейшую судьбу имущества случаю (за неимением порядка преемства, точно установленного в законе); он назначает сам дальнейшего наследника; передает свое имущество своему боковому родственнику (брату), но брат – не сын; ему обыкновенно завещевается только 1/2 имущества; другая же – церкви за душу самого наследодателя, его отца и матери. Основания допущения субституции совершенно ясны: законные определения о наследовании или вовсе не существуют, или следуют за волей завещателей; весь (будущий) порядок законного наследования и в боковых линиях предопределяется в завещаниях. Но этот порядок, указанный завещательным правом, весьма оригинален: половину имущества угасающая семья несет с собой, так сказать, на тот свет (оно достается церкви под условием молитв о благосостоянии в будущей жизни), и лишь другая достается роду, что составляет дальнейший шаг сравнительно с Русской Правдой, когда с угасанием семьи имущество становится выморочным. Затем следует назначение попечителя , который назначается в случае малолетства главного наследника даже и в том случае, когда остается мать наследодателя и его вдова – «господарыня животу его». Но при этом последнем условии значение этого попечителя не есть значение опекуна. Он не есть хозяин имущества, а лишь покровитель и защитник.

Д) Наконец, 4-я и последняя существенная часть духовной состоит в назначении душеприказчиков - исполнителей завещания.

Е) Формы правильного совершения завещания требуют подписи послуха , которым был обыкновенно отец духовный, и в таком случае достаточно было одного послуха. Но, кроме того, требуется подпись дьяка , писавшего завещание. Явки завещания в новгородских духовных не видно.

В таком виде дошло до нас завещательное право Пскова и Новгорода. Общий вывод из него таков: завещаниями определяется весь порядок наследования как собственно завещательный, так и законный (завещания пишутся всегда, хотя бы наследование шло по законному порядку); завещатель всегда предпочитает законных наследников сторонним.

Отсюда памятники завещательного права служат отчасти источниками для познания права законного наследования. Субъективная воля, получившая уже значительный простор по закону, не пользуется своим произволом для изменения порядка древнего наследования за теми немногими исключениями, которые сейчас будут указаны.

Наследование по закону. Общий характер законного наследования во Пскове К. Д. Кавелин определяет справедливо так: «Наследство представляет нечто целое, рассматривается не как имущество, а как хозяйство, которое не делится между лицами, а достается вполне тому или тем, кто остается после умершего в его доме, на том же корню и заведывает его домашними делами. Если сын отделится от отца или матери и не прокормит их до смерти, то не наследует после них; кто жил с умершим, тот наследует, будет ли то отец, мать, сын, брат, сестра, или кто из ближних родственников… Наследует, если можно так выразиться, дом , а не лицо. На том же основании жена после мужа владеет его имением, а муж имением жены после ее смерти и до нового брака, т. е. пока не будет основано новое семейство, новое хозяйство. Подобный этому порядок наследования существует отчасти и теперь у великорусских крестьян». В этой картине неверно только одно: она приписана исключительно Пскову, в противоположность Русской Правде; между тем с полной верностью она прилагается именно к Русской Правде, а для Пскова черты ее должны быть уже смягчены. 15 ст. Пск. Судн. гр. перечисляет законных наследников так: отец, мать, сын, брат, сестра, или кто ближнего племени. В частности наследуют:

А) Нисходящие – сыновья , наследующие всегда вместе с их матерью (если она остается). Это и есть нормальная и постоянная среда законного наследования; по ст. 85 П. С. Г., если у какого-либо господина умрет его изорник (крестьянин), находившийся в записи в отношении к своему господину относительно уплаты ссуды, и у него останутся жена и дети, не включенные в запись, то они тем не менее должны платить ссуду по этой записи и не могут ни в каком случае отказаться от уплаты ее. Если же между господином и его крестьянином не было записи, то решать дело судом по псковским обычаям. Таким образом наследование нисходящих вместе с матерью отличается по правам наследников тем, что они не могут отказаться от наследства со всеми его обязательствами, должны отвечать по обязательствам наследодателя, хотя бы сами не участвовали в обязательстве. Наоборот, если наследниками остаются брат или другие родственники (по ст. 86), то господин только тогда может искать с них покруты, когда они заявят желание принять наследство.

Выше было указано, что наследуют не все сыновья, а лишь те, которые остались в дому, не вышли в особое хозяйство при жизни отца или матери (ст. 53). Способ наследования сыновей остается тот же, что и в Русской Правде, т. е. равное участие в правах для всех братьев. Но Русская Правда ничего не говорит об оставлении братьев в совладении, без дележа; Пск. Судн. гр. дает на этот счет несколько постановлений (ст. 94, 95), именно постановляет, что управление принадлежит старшему брату, который платит долги отца из общего имущества, а не из своей доли. Младшие не должны «корыстоваться» (присваивать себе в частное обладание) общим имуществом во вред старшего брата. Говоря о наследстве нисходящих, Пск. Судн. гр. не упоминает о дочерях, очевидно, преднамеренно.

Далее, мы видели, что Пск. Судн. гр. в числе наследующих называет уже восходящих : отца и мать. Что касается до матери, то способ ее наследования может быть уяснен примером новгородской духовной грамоты: если после умирающего в дому остается не только его жена, но и мать его, то она управляет имуществом вместе со вдовой наследодателя, разумеется, пока внук малолетний. Она не управляла при жизни своего взрослого сына, но вновь вступает в управление при малолетних внуках. В таком же смысле можно изъяснить и наследование отца: престарелый отец сдает управление взрослому сыну, но по смерти этого последнего опять вступает в управление. Нет сомнения, что то же нужно предполагать и относительно Русской Правды, но новость псковского законодательства состоит в том, что это обстоятельство отмечено в законе, что права взрослых сыновей при жизни отца признаны законом. Быть может можно предположить тогда наследование отца и отделенному сыну.

Другая новость псковского закона состоит во включении боковых в число законных наследников, именно говорится о брате, сестре и другом ближнем племени; под последним надо разуметь племянников. Прежде всего и здесь можно видеть лишь 1-е упоминание в законе об обычае, существовавшем извека: именно при неразделенном хозяйстве брат, конечно, наследует брату, а равно и сестра. Но из приведенных примеров новгородских духовных и из статьи Пск. Судн. гр. о наследовании после изорника знаем, что братья уже могут быть призваны к наследству, и не состоя в нераздельном владении имуществом; боковые могут наследовать за неимением нисходящих. Такой порядок уже составляет решительную новость сравнительно с Русской Правдой. Мы видели, как установляется такой порядок частной волей завещателей. Но наследование боковых и теперь по своей юридической сущности решительно отличается от наследования нисходящих, как указано выше: наследование боковых до некоторой степени сходно с наследованием сторонних по завещанию.

Уже из приведенного выше довольно ясно, что новые отличительные черты псковского законного наследования определяются тем важным историческим переворотом, по которому лицо с своими правами постепенно выделяется из общей массы прав семейства. Наиболее же это обнаруживается в наследовании супругов друг другу. Муж и жена пользуются пожизненно или до 2-го брака вотчиной того или другого лишь тогда, когда не оставлено завещания (88–89). Подобно этому и движимое имущество супруга остается во владении пережившего лишь до 2-го брака (90). Но особенно интересно следующее (91) постановление грамоты: «…у кого умрет сын, а невестка останется и начнет искать на свекре или на девере своего приданого, то эти последние обязаны возвратить ей платье или украшения». Это восстановление своих прав на приданое, конечно, не есть наследство. Но интересно, что невестка в сложной семье получает независимые права по смерти своего мужа, делается лицом самостоятельным.

Общий вывод о наследовании во Пскове и Новгороде таков: здесь право наследования истекает из того же семейного начала, как и в Русской Правде, но делает дальнейший шаг вперед вместе с развитием личных прав на счет семейственных как в большей свободе завещательного права, так и в большей раздельности личных прав в законном наследовании и в более широком круге лиц наследующих.

2. Право наследства в Московском государстве

Московское право долго держалось тех же начал, которые, вытекая из оснований, данных Русской Правдой, развиты в Новгороде и Пскове.

Преимущественное наименование завещаний в московских памятниках есть духовная грамота или просто духовная (см. Суд. 1-й ст. 60; Суд. 2-й ст. 92), хотя употребляется и старинное наименование «рукописание». Термин «ряд» встречается только в древнейших княжеских завещаниях (1-я духовная Калиты 1328 г.), но смысл термина «ряд» уже иной, он сближается с выражением «приказ» и означает большее господство субъективной воли, чем древний ряд.

Не всякий акт, именуемый духовной грамотой, есть завещание: существуют такие духовные грамоты, в которых не содержится никаких частно-правных распоряжений (а лишь советы и приказы морального характера); есть акты, имеющие форму завещаний, но заключающие в себе не распоряжение на случай смерти, а запись о какой-либо сделке (например, купчей: «се аз раб Божий… пишу рукописанье се при моем животе… продал есмы треть земли, свой участок, свою отцыну… св. Михаилу одерень; а взяв есмь пять сороков белки уев. Михаила… на то Бог послух» (Ак. юр. № 409, VII). Подобный акт есть «изустная память», т. е. письменная заметка о сделке, с тою целью, чтобы после смерти писавшего сохранилась память о ней и не было спора; акт облекается в форму завещания потому, что контрагент пишет его перед смертью. Эти замечания надо иметь в виду при обсуждении действительных завещательных актов, в которых, кроме распоряжения имущественными правами, нередко содержатся подобные заметки, не относящиеся к праву наследства.

Иногда завещания пишутся от имени двух или нескольких лиц (мужа и жены и детей). Этот весьма замечательный факт указывает на одно из внутренних свойств духовной, приближающее его к древнему (семейному) «ряду» и совершенно отличающее от римского тестамента; в римском праве подобные случаи были совершенно невозможны. Нечто подобное (т. е. коллективную волю нескольких лиц) можно наблюдать в тех случаях, когда переживший член семьи исполняет завещание умерших членов (мужа, детей) в своем завещании, причем имущество завещаемое обозначается, как принадлежащее ему, а не умершим: «…по приказу (завещанию) мужа… и своих детей даю свое село» (см. П. И. Беляев. С. 16).

Другое обстоятельство, сближающее духовную с рядом, это то, что и в Московском государстве завещатель оставляет имущество обыкновенно в пользу законных преемников (жены, мужа, восходящих, нисходящих и боковых) или церкви. Что касается родственников, то достойно замечания, что в сохранившихся духовных имущество передается родственникам до 4-й степени и лишь изредка до 5-й, но не далее. Церковь при других наследниках является постоянным легатаром. Сторонние лица являются в завещаниях лишь легатарами, но почти никогда главными наследниками (распоряжения о холопах, о прощении серебра крестьянам и пр. относятся не к назначению наследников, а к распоряжению имуществом надела благотворения).

На то же свойство духовных грамот, общее для них с древним рядом, указывает характер допускаемых в них субституций как в форме subst. vulgaris, так и sub. pupillaris: в них завещатель устраивает будущую судьбу всей своей семьи или рода, не довольствуясь передачей своих прав одному ближайшему лицу. Все субституции вращаются в семейной или родовой сфере (за отсутствием же родных призывается церковь).

При расширении (как увидим ниже) круга родства, допускаемого к наследству, воля завещателя получает все больший простор в порядке легатарных выделов: кроме передачи права главному наследнику, является пестрая толпа лиц и учреждений, пользующихся частями имущества. Отсюда ошибочное впечатление, будто бы «древнерусская духовная вообще есть не что иное, как легат»; говорят, что русское завещание приближается к римскому легату или к назначению ex certare в римском test, militare. Нередко встречаются долевые назначения на отдельные предметы или группы предметов. Даже в тех немногих (?) случаях, когда завещатель отказывает все свое имущество одному наследнику, или нескольким conjunctim, и в этих случаях завещаемое имущество фигурирует, по-видимому, не как целое, а как конгломерат отдельных частей . Эта мысль «об отсутствии понимания имущественных отношений, как целого» навеяна не только массой выделов (при постоянном, однако, назначении главного преемника), но и сложностью той семейной или родовой группы, которая составляет главного наследника: например, «по сей духовной отказываю отдать и взяти жене моей… и сыну моему… да брату моему… деревню, и свой живот и всякий житейский завод, и по душе моей поправить» . Это не несколько долевых наследников, а один, коллективный, т. е. семейно-родовая группа, которой завещается имущество в целом, а не в частях .

Расширение круга лиц, связанных с завещателем узами духовного и житейского интереса, подействовало на изменение отношений воли завещателя к закону. Перед завещателем времен Русской Правды была только семья; его свободная воля не могла склониться ни в какую другую сторону, никому никакой обиды не предвиделось. Теперь завещатель может отказать все своей жене и лишить таким образом наследства родственников боковых. Он может все отказать церкви и таким образом обидеть жену и детей и пр. Тогда в первый раз появляется противоположение завещательной воли закону, что мы и находим в узаконениях XVI и XVII вв. Частное лицо может, обойдя детей и родных, завещать все церкви; закон (в интересах государственных) нашел такой порядок вредным и запретил его (Стоглав и ук. 1580 г. в А. А. Э. Т. I, 308). Завещатель может отказать родовые имущества жене, обойдя родственников (бывших совладельцев родового имущества); закон воспретил это (ук. 1627 г. см. ниже). Других запрещений закон не делает, ибо не предвиделось других случаев необходимости применения их («сторонние» лица Пск. Судн. гр. обыкновенно не фигурируют в завещаниях московских; практика не подавала таким образом повода говорить о них). Отсюда совершенно правильный вывод, что уже с XVI в. родовые вотчины не подлежали завещательному произволу по требованию закона (вопреки псковскому закону: см. выше с. 564). Законное воспрещение завещаний (и дарений) на родовые вотчины можно видеть в форме жалованных грамот, вновь составленной в 1627 г.; по этой форме жалованные вотчины сравнены с родовыми; между тем права собственника перечисляются в них так: «…вольно ему и его детям, и внучатам и правнучатам ту вотчину продать, и заложить, и в приданое дать, и в монастырь по душе до выкупу дать», но о завещании (в пользу чужеродцев) и о дарении закон умолчал. Этим довольно ясно утверждается та мысль, что указ 1679 г., воспретивший безмездное отчуждение родовых вотчин, устанавливает не новую норму, а утверждает старый обычай. Говорят, что «этот указ вызван жалобами детей и других родственников», но на чем же основаны эти жалобы, если дети и родственники искони веков знали о праве владельцев вотчин отчуждать их всякими способами? Откуда взялось это притязание на чужое имущество? Сказанное относится к завещанию (и дарению) в пользу чужеродцев, но не относится к завещаниям части имуществ родовых в пользу церковных учреждений: с древнейших времен вотчинники завещали частьио душе. Отсюда в XVII в. явились многочисленные случаи дарений при жизни (вкладов) взамен завещаний (так как завещания в пользу монастырей были запрещены законом).

В конце периода выражено признание завещательной воли единственным основанием перехода прав в наследстве в случаях, допущенных законом; тогда уже ясно формулировано отличие родовых вотчин от благоприобретенных по отношению к наследованию в них (см. ограничение завещательного права в отношении к княжеским вотчинам ук. 1562 г. в Указн. кн. вед. казн., ст. XVIII); полное запрещение завещать родовые вотчины дано в 1679 г. (П. С. 3., № 764). Право жены при муже распоряжаться своим имуществом в завещании ограждено требованием, чтобы в таких завещаниях муж не был назначаем душеприказчиком (см. Ук. кн. вед. казнач. V, 18; о лицах, могущих делать завещание, см. Там же, ст. XVII).

Духовная грамота имеет силу только тогда, когда она или подписана завещателем собственноручно или, хотя подписана только свидетелями, но утверждена при жизни завещателя (Там же, ст. XVII). Утверждение духовных грамот совершалось церковными властями (местными епископами, ср. П. С. 3., № 814). Словесные завещания допускаемы были законом (указами 1680 и 1690 гг.) до самого конца XVII в., но это право ограничивалось лишь словесным изъявлением воли перед духовными отцами, которые поэтому и опрашивались по смерти завещателя.

Более новостей московское право представляет относительно круга лиц, наследующих по закону, именно в отношении к наследованию дочерей, супругов и боковых. На этих сторонах дела мы остановимся.

В отношении к праву наследования дочерей московская эпоха дает следующие две особенности. Во-первых, в московском праве остается начало, что сыновья исключают дочерей при наследовании. Весь порядок законного наследования в Судебниках изображен так: «А который человек умрет без духовные грамоты, а не будет у него сына, ино статок весь и земли дочери; а не будет у него дочери, ино взяти ближнему от его рода». (Судебник 1497 г., ст. 60 и Судебник царский, 92). Но в начале XVII в. заметна была в практике наклонность призывать и дочерей к наследованию не только за неимением сыновей, но и при них (см. ук. 1628 и 1631 г. в Ук. кн. пом. прик. IV, 17 и 26) . Лишь в это время закон окончательно установил: «…вотчине сын-вотчин, а дочь не вотчица, покаместь братья живы» (ср. Ул. XVII, 2). Несмотря на это, выдел дочерям приданого приближается постепенно к праву наследства их при братьях на определенную законом часть имущества. Это совершается в следующем порядке: сначала приданое становится частью на прожиток, т. е. дается независимо от выхода в замужество, а это может случиться лишь по смерти отца, когда братья приступают к разделу. Таким образом, право получения дочерью части на прожиток становится уже в зависимости от смерти отца и тем получает значение наследования. Но закон первоначально определяет часть на прожиток дочери по отношению только к государственным имуществам, бывшим во владении отца, т. е. поместьям. Как вдове, так и дочери государство назначает пенсию из поместных окладов и назначает ее в определенных цифрах (см. ниже о наследовании вдовы; дочь получает вполовину меньше вдовы). Пока за поместьями сохранялся характер временного пользования, выдела этой части отнюдь нельзя было назвать наследством, но поместья приблизились в конце XVII в. к вотчинам, а часть дочерям и вдове, выдаваемые из них – к части наследства. Когда же поместья совершенно слились с вотчинами, то выдел такой наследственной части распространен и на вотчины. При этом нельзя упускать из виду и влияния византийского права, все более и более усиливавшегося, а по византийскому праву сыновья и дочери призываются к наследованию на равных основаниях.

Второе отличие права наследства в Московском государстве в отношении к дочерям касается наследования их при отсутствии братьев. Московское право в этом было более неблагоприятно для допущения такого наследования, чем право Русской Правды и право Великого Новгорода и Пскова: недвижимые имущества всех родов подлежали государственной служебной повинности. Поэтому можно бы ожидать здесь дальнейшего сокращения прав дочерей. И действительно, в княжеских вотчинах закон 1562 г. отнял вовсе право наследования у дочерей. Но в прочих родах вотчин права государства вступили в компромисс с правами частных лиц: женщины отслуживали посредством других лиц, а также посредством найма и поставки определенного количества крестьян и людей в ополчение. На этом основании даже поместья переходили к женщинам, но справлялись не за ними, а за их женихами. Во всяком случае наследование дочерью при отсутствии братьев основано на фикции искусственного продолжения рода ее отца. Отсюда являлся вопрос: если по смерти такой наследницы не останется нисходящих, то какому роду должно принадлежать это имущество: роду ли ее мужа, или роду отца? В конце периода, т. е. в 1680 г. (П. С. 3., № 860), было постановлено, что имущество возвращается к роду отца. Во всем этом московское право не отступает в существе от основных начал древнейшего русского права. Но с развитием законодательства возникали ряд за рядом вопросы относительно частных и дальнейших применений этих общих начал, именно вопросы, возникающие из права представления. До последней четверти XVII в. законодательство довольно правильно разрешало эти вопросы и твердо держалось указанных общих принципов. Приведем в пример два казуса, разрешенных в законе, именно 1627 и 1650 гг.; в первом рассматривается случай, когда у наследодателя осталась дочь и дети мужского и женского пола от двух других дочерей, умерших ранее отца. Закон правильно допустил трехчленный поколенный раздел. В 1650 г. рассмотрен такой казус: у умершего остались дочери и внуки от сыновей; опять вопрос правильно решен в пользу последних. Но с 1676 г. (с так называемых новоуказных статей) начинается помрачение законодательной мысли в вопросах о наследстве. В 1676 г. предусмотрен был такой казус: остается дочь и внучка от сына; закон решил равный раздел между ними, что впрочем, было исправлено в 1677 г. Второй казус: остается сын и внучка от другого сына; закон (1676 и 1677 гг.) отказывает последней в праве наследства. Причины всех этих колебаний заключаются в предпочтении лиц мужского пола женщинам и предпочтении ближайшей степени дальнейшей.

Подобный указанному перевороту в праве наследования дочерей последовал и переворот в праве наследования супругов, говоря точнее, в праве наследования жены. Сначала и в московском праве удерживался строго древний принцип, что супруги не наследуют друг другу. Однако, права вдовы на разные роды имуществ начинают разнообразиться и определяться отдельно, а) В отношении к родовым вотчинам применяется со всей строгостью принцип о наследовании супругов. Принцип этот в Московском государстве получил еще большую силу, чем во Пскове: пожизненное владение, допущенное в Пск. Судн. гр., теперь уничтожается, именно законом 1627 г. : «До вотчин им дела нет, опричь купленных вотчин». (Ук. кн. пом. прик. IV, 6; Уложение XVII, 1). Родовые вотчины передаются нисходящим и родственникам, а за неимением их – в казну. Этот закон представляет новость, потому что перед изданием его и в Московском государстве вотчины передавались женам в пожизненное владение (см. ук. 1562 г.). Само собой ясно, что здесь разумеются бездетные вдовы, ибо при детях вдова остается в доме хозяйкой, б) В отношении к выслуженным вотчинам обычное право и закон смотрели неодинаково: обычаем утверждено было, что выслуженные вотчины равняются благоприобретенным и, следовательно, поступают по смерти одного супруга во власть другого. Обычай передавать жалованные вотчины вдовам укреплен был самим государством, т. е. жалованными грамотами, в которых прописывалось часто, что вотчина дается не только мужу, но и жене, поэтому, по смерти мужа, вдова пользовалась вотчиной пожизненно; по смерти ее вотчина должна бы перейти в казну, но позволено было записывать ее по душе мужа и своей, а государство сохраняло право выкупа. Но это пожизненное право превращаемо было иногда жалованными грамотами в полное право собственности, так как в том случае, когда вдова не выходила замуж и не постригалась, она могла продать вотчину и заложить ее. Мало того, если она выходит замуж, то вотчина, хотя и отбирается на государя, но из казны выдаются деньги по душе ее мужа, а из самой вотчины выделяется поместье ее новому мужу. В практике и эти права казны на выслуженную вотчину нарушались обыкновенно в пользу вдовы. Но этот взгляд, очевидно, неправильный: выслугой приобретаются имущества не общими силами супругов, как купленные. На них, при отсутствии нисходящих, имеет наибольшее право государство. Упомянутый выше указ 1627 г. отказал жене в наследовании выслуженных вотчин и придал им вполне значение родовых. Сначала этот закон был проведен со всей строгостью, так что ему придано было обратное действие: те вотчины, которые уже были получены вдовами, и которыми они успели распорядиться, были отбираемы или в пользу родственников мужа, или в казну; но указами 1631 и 1632 гг. это неправильное применение обратной силы закона было уничтожено, в) В отношении к купленным вотчинам действовало древнейшее право, т. е. усвоение в собственность вдовам благоприобретенных имуществ. Указы 1627, 1628 и 1629 гг. только укрепили и определили давнишний обычай, распространив права вдов и на вотчины, купленные из казны (ср. Ул. XVII, 2). Но ни прежнее право вдов на получение выслуженных вотчин, ни право их на получение купленных вотчин отнюдь не составляют права наследования вдов, так как и при жизни мужа жена была совладелицей, соучастницей прав мужа. Вообще в указе 1627 г. право наследования жены формулировано так: «Женам умерших четверть живота, да приданое, а до вотчин им дела нет, опричь купленных вотчин», г) По отношению к поместьям: первоначально, при новой отдаче поместий, принадлежащих умершему, правительство обязывало нового приобретателя содержать вдову прежнего. Но такой порядок, естественно, соединен был со многими практическими неудобствами и затруднениями, а потому поместья стали отдавать женам и дочерям их на прожиток. Какая часть поместья должна идти жене на прожиток, этого закон не определял долго: в XVI в. для каждого случая следовало особое распоряжение правительства, и каждый раз доля назначенного поместья была неодинакова; она колебалась между Уз, Уб и W частями. В 1644 г. правительство решило издать один определенный закон на этот счет; однако, и в нем установлена не одна, а троякая доля вдовьего прожитка: для вдов людей, убитых на войне, 20 %; для вдов людей, умерших в походе, 15 % (15 четв. со ста), умерших просто на службе Ую (со ста по 10). Такое разнообразие было неизбежно, потому что выдел поместья означал не более, как нынешнюю пенсию, и должен быть сообразован с заслугами умершего (Ук. кн. пом. пр. IV, 52; Уложение XVI, 30–33). Впоследствии, при обращении поместий в вотчины, когда понятие пенсии уступило понятию наследования, из трех указанных долей должно было выбрать одну постоянную; из них взята средняя, т. е. со 100-15, или приблизительно W часть недвижимого имущества мужа, что, впрочем, окончательно определилось в период Империи, д) По отношению к движимым имуществам никаких правил первоначально не было установлено законом Московского государства, пока патриарх Филарет, вообще установляя порядки наследования на основании кормчей, применил постановления византийских кодексов вполне по отношению к движимым имуществам, – именно постановления эклоги о браке, заключенном без письменного акта; по этому узаконению жена получает 1 А часть мужнина движимого имущества (Уложение XVII, 1). Таким образом к концу московского периода воспринятие одним супругом имущества другого умершего получило характер наследования, но зато лишь в одной определенной доле имущества.

Наследование боковых. Выше был объяснен закон Пск. Судн. гр., по которому были допущены к наследованию боковые родственники; и в Московском государстве подобный переворот, очевидно, совершился раньше судебников. В какой постепенности совершалось расширение круга наследующих боковых, уловить, хотя трудно, но возможно. К. Д. Кавелин пытается определить это следующим образом: «Судебник великого князя Ивана Васильевича призывает к наследству не только сыновей и дочерей, но и ближайших боковых родственников, т. е., судя по аналогии, родных братьев и сестер , а Судебник Ивана IV идет еще далее и включает в число законных наследников внуков (?); с тем вместе в круг ближайших боковых родственников, призываемых к наследству, вероятно (?), вошли дяди и тетки, двоюродные братья и сестры, племянники и племянницы. При дальнейшем развитии в том же направлении круг родственников, призываемых к наследованию, должен был все более и более расширяться, а права наследования великого князя стесняться». Но из точных слов Судебников (совершенно одинаковых в обоих памятниках, см. выше) можно вывести только, что наследование боковых тогда, т. е. в 1-й половине XVI в., допущено было лишь для ближнего племени, а под ближним племенем разумеются братья и их нисходящие. Впрочем, указ 1562 г. (Ук. кн. вед. казн., ст. XVIII) определяет понятие ближнего родства теми степенями родства, в которых позволен брак (хотя именно говорит лишь о брате родном, двоюродном и племяннике от родного брата). Этот закон продолжает: «…и ближнего роду… не будет, и та вотчина государя царя и великого князя». Закон 1572 г. еще точнее определяет круг наследования в боковом родстве; задавшись вопросом: «По которое колено отдавать вотчины наследникам?» – он отвечает: «Та вотчина – родным братьям, и детям и внучатам» (от братьев)… «а дале внучат вотчины не отдати роду… та вотчина, тот жеребей взяти на государя», т. е. права наследства не шли дальше 4-й степени родства. – В 1627 г. закон (см. ук. в Ук. кн. пом. пр. IV, 6, в 3-м вып. нашей Хрестоматии, с. 210) сравнял жалованные вотчины с родовыми, между прочим, и в правах наследования и выразил это так: «Те вотчины давати в род того умершего, кого не станет: братьям родным и двоюродным в род, кто кому ближе». И только этим и ограничивается «род».

В 1650 г. состоялось весьма важное узаконение: «…а будет ближе того рода никто не будет… отдавать и дальним того рода родственникам» (П. С. 3., № 33). Новоуказными статьями 1676 г. это дальнее родство определяется, однако, известными степенями: «…дядья и братья двоюродные в другом, в третьем и в 4-м колене» . Поэтому напрасно К. Д. Кавелин говорит: «Круг родства к концу XVII столетия, кажется, ничем более не ограничивался». Безграничное понятие родства есть явление периода империи.

Другой вопрос, касающийся наследования боковых, есть следующий: во всяком ли роде имуществ допускался призыв боковых к наследованию? Прежде всего следует исключить движимое имущество, о котором нет упоминаний в законах (можно думать, что за неимением нисходящих они шли в церковь); в них речь идет постоянно лишь о вотчинах. Но из вотчин законы имеют в виду лишь родовые. В княжеских родовых вотчинах боковое наследование допускалось условно: если «государь пожалует кого» (из родственников). Относительно жалованных вотчин в первоначальном узаконении (1572 г.) было определено, что в наследование идет только та вотчина, о которой в жалованной грамоте именно сказано, что она дается не одному первому приобретателю и его детям, но и роду. Впрочем, при сравнении жалованных вотчин с родовыми, судьба первых совершенно сравнена с судьбой последних и в боковом наследовании. Что же касается купленных вотчин, то о наследовании их боковыми закон молчит до Уложения и точнее до указа 1676 г. Лишь в этих законах состоялось постановление о передаче купленных вотчин, за отсутствием нисходящих, в род мужа (вдовы), но с тем, чтобы наследники боковые уплачивали через поместный приказ в церкви и монастыри по душе умерших по полтине за четверть (что почти равняется покупке их). Следовательно, и тогда право наследования боковых в купленных вотчинах нельзя считать полным.

Порядок наследования боковых был подобен порядку наследования нисходящих, а именно определяется двумя правилами: 1) сестры при братьях не вотчиницы; 2) братья и нисходящие от других братьев имеют равные права на наследование. Но оба эти начала нарушались постоянно при спутанности понятий о системе представления: например, сестры исключают своих племянников от братьев по закону 1676 г., который, впрочем, был отменен в 1677 г. Потом по закону 1676 г. братья исключают своих племянников, но опять закон 1677 г. возвратился к правильному понятию системы представления.

Судьба выморочных имуществ (наследование церкви и государства). Если у наследодателя, не оставившего завещания, нет ни семьи, ни рода (до известной степени), имущество становится выморочным. Русская Правда усваивает эти имущества князю, но завещатели последние в роде уже тогда парализуют этот закон и передают все церкви (Духовная Климента). В московскую эпоху утвердился общий принцип, что выморочные имущества получает церковь. Однако, государство, противившееся (с XVI в.) умножению церковных имуществ, вступило в конкуренцию с церковью; таким образом установился следующий порядок: выморочное имущество получает государство, которое, однако, выплачивает церковным установлениям полную стоимость вотчины. Указ 1562 г. говорит еще неопределенно: «…душу умершего государь велит устроить из своей казны». Уложение (XVII, 45) выражается более точно: «А деньги за них (выморочные вотчины) давати из государевы казны по их душам в монастыри, смотря по строению». Выражением «за них» такая уплата совершенно приравнивается к выкупу. Это не какая-нибудь частица ценности вотчины, а полная цена, изменяющаяся, смотря по устройству вотчины. То же подтверждается другим постановлением Уложения о переходе купленных вотчин (даже купленных у своих родичей) к боковым наследникам (за смертью бездетной вдовы). Это тоже своего рода выморочность: за неимением семьи, на купленные вотчины в сущности нет законных наследников. Вводя новый порядок, т. е. установляя боковое наследование и в этих вотчинах, закон говорит: «Родственникам за ту вотчину против купчей дати деньги по его душе. А будет он в той купленной вотчине, что прибавил вотчинного строения, – и родственникам за то прибылое строение потому же дати деньги по его душе» (Уложение XVII, 8). Смысл этих постановлений окончательно уясняется Котошихиным, который говорит: «У которых людей на купленные вотчины не останется наследия и роду, – и те вотчины возьмут на царя, и отдадут за службы в поместье иным людям; а по смерти его дают деньги за ту вотчину из царской казны, на поминание души, по монастырям и по церквам, чего та вотчина стоила». Хотя Котошихин почему-то говорит только о купленных вотчинах, но Уложение (в приведенном месте) имеет в виду всякие выморочные вотчины. Определения закона подтверждаются актами: в 1632 г. вотчина Ефросинии Колядинской, бездетно умершей, по указу патриарха Филарета, отдана ее свояку – князю Волконскому, но этот последний обязывается отдать за нее деньги по указной оценке – по два рубля за четверть – в Троицкий монастырь (Сборник Муханова, № 140) .

Подлежало ли тому же порядку выморочное движимое имущество, остается неизвестным. Но, судя по тому, что государство начало конкурировать с церковью именно в праве на недвижимые имущества (по особому значению их для государства), движимые имущества беспрепятственно наследовала церковь.

Период третий

Право наследства в период империи

Изложенные выше начала наследования в Московском государстве, несомненно, нуждались в упорядочении и точнейшем определении в законе.

Но Петр I и его супруга указами о единонаследии 1714 г. марта 23 (П.С.З., № 2789), указом 1716 г. и затем уже по смерти Петра указом 1725 г. (П.С.З., № 4722) разрешили вопросы о наследстве не на основании начал, данных предыдущей историей русского права, а на основании примеров западноевропейского права (впрочем, в немецком праве того времени начало майоратства уже уступило место другим порядкам наследования; образцом для Петра могло служить только английское право).

Прежде всего следует заметить, что предпринятая реформа отнюдь не вытекала из аристократических начал и вообще сословных интересов: она простиралась на всех граждан государства и имела в виду не одно наследование вотчин, но и лавок, амбаров и т. п., касалась не одних дворян, но и купцов и однодворцев. Цель реформы есть казенный интерес (главный руководительный мотив всех внутренних преобразований Петра, хотя между прочими мотивами закона выражено и поддержание знатных фамилий). Интересы же казенные заключаются в ожидаемой большей правильности отправления государственной службы и уплаты податей.

А) По петровскому законодательству, наследодателю предоставляются следующие права завещательных распоряжений: отец или мать, имеющие сыновей, могут среди их выбрать одного главного наследника (единственного для недвижимых имуществ) , а имеющие только дочерей – одну для наследования всех недвижимых имуществ. Наследодатель, не имеющий нисходящих, может назначить, посредством завещания одного для наследства недвижимости из своего рода, а движимое имущество может завещать и посторонним. Все указанные права принадлежат одинаково как отцу, так и матери; последняя может распоряжаться в том же порядке не только своим собственным имением, но и четвертою частью, доставшейся ей по наследству от мужа. Далее, все права родительские на назначение наследников переходят ко вдове, если муж ее умер, не оставив завещания. Отсюда вытекали следующие отрицательные выводы: во-первых, право завещательного распоряжения в отношении к предметам расширено на все роды вещей (не исключая и родовых вотчин), но, во-вторых, завещательное право стеснено относительно лиц: наследник (недвижимого имущества) должен быть отыскан или среди нисходящих, или среди родственников. Во всех этих положениях было существенное и явное противоречие старым началам наследования: ибо древнее правило Русской Правды, применяемое тогда лишь к наследству после вдовы , т. е. к наследованию не в собственном смысле, теперь применено к наследству в точном смысле, т. е. к универсальному преемству. При этом никакой генетической связи между постановлениями Русской Правды и законом 1714 г. предположить нельзя: последний есть закон заимствованный (как сказано выше).

Но в этом реформаторском законодательстве есть и другие стеснения завещательного права, не существовавшие раньше: именно, с древних времен предоставлялось право последнему в роде завещевать свое имущество посторонним лицам (см. духовную Климента). Петр еще в 1712 г. именно запретил это (П. С. 3., № 2471); указ о единонаследии смягчил это узаконение только тем, что последний в роде может назначить наследницей одну из женщин своего рода, но с тем, чтобы муж ее принял ее родовую фамилию. Такое запрещение завещательных распоряжений простиралось не только на родовые, но и на благоприобретенные имущества. – Сообразно с признанием в некоторых случаях воли завещателя единственным основанием наследования следовало и увеличение строгости требований от порядка составления завещаний. Еще в 1700 г. было приказано составлять завещания только крепостным порядком (№ 1740). Впоследствии допущены были некоторые изъятия и лишь в 1726 г. восстановлен порядок Уложения (т. е. позволено писать духовные завещания на дому).

Б) Относительно наследования по закону уже из приведенного видны существенные отличия нового порядка – единонаследия. Как по завещанию, так и по закону главным наследником (недвижимых имуществ) может быть одно только лицо. Таким лицом (при отсутствии завещания) должен быть старший сын. Но право на майорат не переходит по праву представления, если старший сын умер раньше отца, то главным наследником становится не его сын (внук наследодателя), а следующий по старшинству сын наследодателя (поук. 1725 г.). Если же нет сыновей – старшая дочь. Если старшая дочь вышла замуж до смерти наследодателя, то главной наследницей делается старшая из дочерей-девиц. Если же все дочери вышли замуж, то главной наследницей становится старшая из них. Если же нет ни сыновей, ни дочерей, то один из ближних в роде (вероятно старший в ближайшей степени родства). Если не оставалось и родственников, и если то стороннее лицо, которому завещано имущество под условием женитьбы на одной из родственниц наследодателя и принятия его фамилии, не исполнит этого условия, то имение идет в казну. Наследниками неглавными (движимого имущества) должны быть (поровну) прочие сыновья наследодателя, если главный наследник сын, или прочие дочери, если главная наследница – дочь, или прочие ближние родственники, если главный наследник – родственник. Во всех этих случаях движимое делилось поровну между неглавными наследниками, если завещанием (при отсутствии нисходящих) оно не было передано одному лицу.

Бездетная вдова получает пожизненное право на все имущество мужа, которое после ее смерти идет в наследование по закону. В 1716 г. этот порядок был изменен: право пожизненного владения заменено получением в собственность четвертой части имущества мужа.

Право наследования восходящих не было определено указом о единонаследии, но в 1725 г. постановлено узаконение насчет обеспечения матери после сына, умершего бездетным: ей в таком случае выдается на прожиток до смерти, или второго брака, 3 / 4 имущества сына (за выделом 1 / 4 его вдове), а если он вдовы не оставил, то все его имущество. Взамен этого пожизненного права мать может взять в собственность 1 / 4 часть имения сына.

Время после отмены единонаследия. Результатом закона, противоречащего обычному порядку, явилось следующее: «…родители по равной любви ко всем своим детям, употребляли все средства для того, чтобы разделить между ними свое имение по равным частям, прибегали для того к подложным продажам и закладам, обязывали детей великими клятвами, чтобы получивший после них все имение передал часть его своим братьям; из-за наследства рождались между детьми и родственниками ссоры, ненависть, смертоубийства» (Неволин. П. С. С. T.V. С. 412). Вот причины отмены закона о единонаследии при императрице Анне Иоанновне (1731 г., марта 17; П. С. 3., № 5717. См. также ук. 1730 г., декабря 9 и 23 и 1733 г. июля 17).

Указы Анны Иоанновны простирались на случаи наследства по закону, о наследстве же по завещанию не дали никаких указаний. В этом отношении господствовали случайность и казуистичность до 1831 г. (октября 1), когда издано было «положение о духовных завещаниях». В указанный промежуток времени допускалось фактически распоряжение благоприобретенными имениями, но относительно родовых имений постановлялись противоречивые решения как в общих узаконениях (жалованной грамоте дворянству и гор. положении Екатерины II), так и в отдельных указах по частным случаям. В сенатских решениях 1740 г. (равно и во многих других) и двух упомянутых грамотах Екатерины II распоряжение родовыми имуществами (конечно, вопреки закону, т. е. несогласно с порядком родового преемства) воспрещается. Но сенатским решением 1791 г. признана сила указа о единонаследии 1714 г. в той его части, по которой бездетный может назначить кого угодно из своих родственников наследником в родовом имении. То же подтверждено в 1804 г. Высочайшим указом (по делу Вердеревских). Но сенат и после этого признавал недействительными завещания бездетных относительно родовых имений (1811 г. – по делу Шереметева, 1818 г. – по делу Державина). Во всех этих противоречивых решениях основывались на указ 1714 г., признавая его неотмененным и различно толкуя его смысл.

Что касается наследования по закону , то некоторые общие правила были уже установлены в самом указе императрицы Анны Иоанновны; другие выработались постепенно в течение XVIII и начале XIX в. А именно:

О наследовании нисходящих было установлено (на основаниях, указанных в праве Московского государства), что дочь при братьях ее получает Ум недвижимых имуществ и Vs – движимых. В 1815 и 1824 г. были разрешены вытекающие отсюда затруднения: если дочерей останется столько, что за выделом каждой из них узаконенной части сыновьям ничего не останется, или доли их будут менее дочерних, то в таких случаях велено делить имущество пополам, отдавая одну половину сыновьям, другую дочерям. Единонаследие удержано, как специальный способ (указ 1746 г. декабря 31) для военных поселенцев, которым даны были наделы из государственных земель.

О наследовании супругов. Императрица Анна Иоанновна обобщила прежний закон (Уложение царя Алексея Михайловича) относительно поместий, т. е. каждому из супругов предоставлено наследование в 1 / 7 части недвижимых и 1 / 4 из движимых в собственность, что не обусловлено и вступлением во 2-й брак. Этот выдел получает полное значение права наследования, так что на него распространено и право представления (невестке после свекра). Впрочем, выдел обусловлен просьбой о нем, так что наследники супруга, который не просил выдела, не имеют права отыскивать его. В последующее время был разрешен вопрос: имеет ли право муж распорядиться в своем завещании благоприобретенным имением так, чтобы лишить жену ее узаконенной части? Сначала сепаратными указами это воспрещалось; напротив, в 1836 г. было разрешено в утвердительном смысле.

О наследовании боковых постановлено решение о том, в какой род должны идти благоприобретенные имения, и именно в род мужа. Вопрос об этом служит еще отголоском древнего права, по которому благоприобретенные имущества признаваемы были собственностью обоих супругов. Линия родства распространена в бесконечность.

О наследовании восходящих было установлено, что отец и мать (но не дальнейшие) воспринимают опять в свою полную собственность имущество, данное ими детям, после бездетной смерти этих последних, и пользуются пожизненно их благоприобретенными имениями.

Сторінка 4

Русская Правда выделяет два основания наследования: по завещанию и по закону. Круг наследников ограничивался одной нисходящей линией. Приоритетным является наследование по завещанию. Преимущественным правом при получении наследства обладали сыновья, в случае отсутствия у наследодателя сыновей: имущество смердов переходило к князю, а имущество бояр и дружинников - к дочерям. Вдова наследодателя получала имущество на прожиток. При этом Русская правда содержала нормы наследственного права, упоминая только движимое имущество.

§ 1.3 Псковская судная грамота 1467 года

В XIII веке Киевское княжество окончательно утратило свое значение славянского государственного центра. Государство это было разделено между сыновьями и внуками Владимира Мономаха и перестало существовать как единая держава Рюриковичей. Единая Древняя Русь распалась на полтора десятка самостоятельных княжеств. Из него выделились и обособились и ранее тяготевшие к самостоятельности отдельные земли - княжества: Новгородское, Галицкое, Волынское, Турово-Пинское, Черниговское, Ростово-Суздальское, Полоцкое, Смоленское. Впоследствии это дробление шло все дальше и дальше.

В конце XII века Новгородом был подписан международный договор с немцами, который стал одним из источников будущей кодификации Новгородской и Псковской судных грамот. Спорна датировка обоих памятников права. Обычно их относят к концу XV века.

От Новгородской судной грамоты XV века сохранился отрывок, содержащий нормы судоустройства и процессуального права.

Псковская судная грамота XV века сохранилась полностью. Грамота представляет собой кодификацию псковского законодательства, принятую вечем в 1467 году. На ее содержание существенное влияние оказало законодательство Новгорода, так как до середины XIV века Псков был городом Новгородского государства. Псковская судная грамота состоит из 120 статей. По сравнению с Русской Правдой в ней более обстоятельно регламентировались гражданско-правовые отношения.

Псковская грамота делила наследство на два вида: по завещанию и по закону.

Владелец имущества мог распорядиться, кому какую долю своего имущества он оставлял. В завещании назначались душеприказчики как исполнители воли покойного, а также прописывались все долги покойного и доли других лиц. Завещание составлялось при священнике и посторонних свидетелях и хранилось в лавре Св. Троицы.

Наследниками умершего по завещанию могли быть как наследники по закону, так и те, которых без завещания закон не допустил бы к наследству. Наследование по закону называлось "отморщиной", наследование по завещанию - "приказом".

Псковская грамота не ограничивала права наследства одной нисходящей линией, а расширяла эти права на всех родственников нисходящей, восходящей и боковой линий. По Русской Правде у смерда полными наследниками были только сыновья, а дочери смерда получали из его имущества только часть; по Псковской грамоте этого не было - по ней как сыновья, так и дочери признавались полными наследниками и у бояр, и у крестьян.

Всем родственникам одной степени даны совершенно одинаковые права на наследство - как мужчинам, так и женщинам (замужним и незамужним).

Относительно наследства мужа после бездетной жены или жены после бездетного мужа псковский закон полагал, что тот или другая получали имение только в пожизненное владение и до вступления во второй брак. Здесь закон формулируется иначе, чем в Русской Правде.

По Псковской грамоте вдова получала наследство после своего мужа только тогда, когда он умирал бездетным, и притом получала только в пожизненное владение и до второго замужества, стало быть, без права отчуждения, не в полную собственность.

Псковская грамота указывала на последствия принятия наследства или те обязательства, которые принимал на себя наследник. Наследник имения, вступая во все права собственника этим имением, принимал на себя все обязательства по нему. Поэтому, с одной стороны, он имел право начинать иск по всем долгам покойного на других, а с другой - обязывался отвечать по всем долговым искам на покойном, если только он не отказывался от наследства. Такой отказ от всех прав на наследство закон допускал для наследников только в том случае, когда они жили с покойным не в одной семье и не состояли в одном капитале.

В наследственном праве Псковская судная грамота предусматривала случаи, когда имущество поступало по завещанию не в собственность наследника, а лишь в его пожизненное пользование. Такое имущество, он не мог отчуждать ни под каким предлогом.

Псковская судная грамота распространяет порядок получения материнской доли наследования на выдел сына: только тот из сыновей, кто кормил мать и отца, имеет право на получение своей доли наследия. Также Псковская судная грамота говорит о правах на пользование матерью имуществом детей (до ее смерти), если она не выходила замуж вторично.

По Пространной Правде подобный случай само собой разумелся.

Псковская судная грамота охраняла крестьянскую собственность. Имение крестьянина переходило к его наследникам, которые при принятии наследства должны были удовлетворить его господина за покруту. Самовольно господин не имел права брать крестьянское имущество. В противном случае наследники крестьянина могли предъявить иск господину.

Если крестьянин умирал на селе господина, не оставив после себя ни жены, ни сына, ни брата, ни других родственников, которые бы жили вместе с ним, то господин мог удовлетворить себя за покруту известной частью из имущества крестьянина не иначе, как продав это имущество в присутствии двух приставов, губных старост и сторонних людей. В противном случае родственники крестьянина, жившие в других селах, могли требовать возврата проданного имения.

Охраняя собственность крестьянина, Псковская грамота обеспечивала неприкосновенность прав собственности господина, который мог предъявлять иск крестьянину не только по записи, но и без нее.

Подводя итог к вышесказанному, можно отметить, что в наследовании по закону расширен круг наследников до восходящей и боковой линий. Сняты ограничения в правах наследования лицами женского пола у крестьян. Наследственное право приобретает универсальную правопреемственность; особое внимание уделено обязательствам наследодателя по долгам, принимаемые наследником вместе с имуществом и имущественными правами. Завещание приобрело обязательную письменную форму. Появилась возможность отказа от наследства.

Итак, можно сделать вывод, что наследование по древнерусскому праву ограничивалось тесным кругом семьи. Боковые родичи не имели никаких прав на наследство. Этот принцип постепенно меняется, и можно говорить о том, что именно в расширении круга родственников, призываемых к наследованию, состоит, как мы увидим далее, сущность исторического развития русского наследственного права. Этот процесс идет параллельно с расширением прав частной собственности, с ростом индивидуализма и значения личности, с постепенным ослаблением связей между членами родственного союза - семьи.

Русская Правда – первый свод законов Руси. Внутрифеодальные договоры о земле и нормы, регулировавшие землевладельческие отношения. Обязательственное право в Древнерусском государстве. Сущность исторического развития русского наследственного права.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

хорошую работу на сайт">

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Право собственности и его защита. Система договоров. Наследственное право (по «Русской правде»)

Введение

2. Система договоров

Заключение

Список литературы

Введение

С чего начиналось право древнерусского государства? Как и у других народов, один из главных источников права у славян - обычай. Обычаи, или устойчивые правила поведения, формируются уже на этапе до государственного развития, в условиях родоплеменных отношений.

Когда часть обычаев превращается в норму поведения и общины или их старейшины начинают принуждать к исполнению этих норм своих нерадивых или выбивающихся каким-либо другим образом из общинной жизни сочленов, можно говорить о появлении обычного права.

Обычное право выражается в юридических действиях (фактах), в их однообразном повторении (скажем, община при любых обстоятельствах защищает каждого общинника круговой порукой).

Оно выражается также в юридических сделках или судебных актах (применение кровной мести за убийство родича) и в словесных формулах (в законе, пословицах): «Вор ворует, мир горюет»; «Муж крепок по жене, а жена по мужу» и т.п.

Второй источник права Киевской Руси - это собственное законотворчество раннефеодального государства в первые десятилетия его существования, обобщавшее судебную практику.

Третий источник древнерусского права - право византийское, его рецепция (усвоение), а через него - частично и права римского. Принятие христианства Русью (988 г.), усвоение христианской культуры, более тесное общение с Византией и другими странами произвели настоящий переворот во всех сферах правовой жизни Древней Руси.

Обычное право во многом прямо противоречило учению христианской морали и церковному праву и должно было подвергнуться пересмотру. С христианством на Русь пришла церковь со своими каноническими законами, со своими служителями, начиная с митрополитов-греков и кончая духовными лицами менее высокого ранга, которые составили образованную элиту общества, стремившуюся к усовершенствованию русского права.

Однако главный источник, по которому мы изучаем древнерусское право, представляет собой уже упомянутая выше Русская Правда - первый свод законов Руси, которая вобрала в себя и обычное право, и право византийских источников, и законотворческую деятельность русских князей XI-XII вв.

Русская Правда дошла до нас в более чем ста списках XIV-XVI вв., которые сильно отличаются друг от друга по составу, объёму, структуре Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси XV - нач. XVI вв. М., 1974. .

В данной контрольной работе мы более подробно поговорим о праве собственности, рассмотрим систему договоров, регулирующую торговые, союзные и военные отношения между государствами, а также изучим основы наследственного права (по основному своду законов Руси - «Русской правде»).

1. Право собственности и его защита

Русская Правда и другие источники не знают единого общего термина для обозначения вещного права. Причина, очевидно, заключается в том, что содержание этого права было тогда различным в зависимости от того, кто был субъектом и что фигурировало в качестве объекта права собственности.

В Русской Правде в подавляющем большинстве случаев речь идет о праве собственности людей на движимое имущество, движимые вещи, носившие общее название «имения» (того, что можно взять, «имати»).

Для обозначения принадлежности вещи использовались термины: мой, твой, его и т.д. В качестве объекта «имения» фигурируют одежда, оружие, кони, другой скот, орудия труда, торговые товары и пр. Право частной собственности на них было полным и неограниченным.

Собственник мог ими владеть (фактически обладать ими), пользоваться (извлекать доходы) и распоряжаться (определять юридическую судьбу вещей) до их уничтожения, вступать в договоры, связанные с вещами, требовать защиты своих прав на вещи и др.

То есть можно говорить, что собственность на Руси - весьма древний институт, считавшийся во времена Русской Правды объектом полного господства собственника.

Можно предполагать, что субъектами права собственности в указанное время были все свободные люди (без холопов, ибо последние относились к разряду имущества). Собственник имел право на возврат своего имущества из чужого незаконного владения на основе строго установленной в Русской Правде процедуры (о ней чуть позже).

За причиненный имуществу ущерб назначался штраф. Возвращение вещей требовало свидетельских показаний и т.д. Причем можно утверждать, что охрана частной собственности усиливается от Краткой Правды к Пространной: если в первой величина штрафа зависела только от вида и количества украденного скота, то в последней (ст. 41-42) она определяется и местом совершения преступления (украден ли скот из закрытого помещения или с поля).

Гораздо сложнее обстоит дело с собственностью недвижимой и, в первую очередь, с земельной собственностью. В Русской Правде ей посвящено всего несколько статей (ст. 70-72 Пр. Пр., ст. 34 Кр. Пр.), в которых устанавливается штраф в 12 гривен за нарушение земельной или бортной (пчельника) межи.

О том, кому принадлежит земля (князю, феодалу или крестьянину), закон молчит. Большой размер штрафа вызвал предположение ряда исследователей о феодальном владении, скорее всего, княжеском.

Но есть и другое мнение, что это могла быть межа любого конкретного индивидуального хозяйства или общих владений деревни, а значительный размер штрафа - лишь показатель уважения законодателем прав землевладельца Алексеев Ю.Г. Псковская Судная грамота и ее время: развитие феодальных отношений на Руси XIV - XVI вв. .

Тем не менее, Русская Правда в первой своей редакции не знает недвижимости как предмета сделок между живыми или на случай смерти, из-за земли ещё не возникало споров. Отношение к ней поначалу, как считал М.Ф. Владимирский-Буданов, было не юридическое, а фактическое.

Землю занимали для скотоводства или земледелия, пользовались ею, пока она не истощалась, и переходили на другом участок. Первый же, по восстановление производительных сил, становился достоянием другого лица.

Существует также предположение, что поскольку каждое отдельное лицо было членом общины (или рода), именно община выступала в качестве юридического лица, в том числе и в праве владения землей. И лишь со временем, в результате войн, выделения богатых общинников, дружинников и торговцев, появления капиталов, личное начало одолевает общинное и появляется индивидуальная собственность на землю.

Это мнение не является, однако, единственным. Ряд учёных, напротив, полагает, что укрепление общинных порядков последовало за индивидуализацией хозяйства и явилось результатом фискальной политики Московского государства.

Как бы то ни было, можно смело утверждать, что в XII в. земельная собственность существовала в виде княжеского домена (ряд сел принадлежали княгине Ольге уже в X в.), боярских и монастырских вотчин, общинной и семейно-индивидуальной собственности.

Очевидно, уже тогда существовали и внутрифеодальные договоры о земле и нормы, регулировавшие землевладельческие отношения. Но о том, как они выглядели, можно судить только по более поздним источникам.

Самым древним способом приобретения права собственности на землю была заимка - завладение свободной землей, без строгого определения границ (а «куды соха, топор и коса ходили») владения.

Главным же основанием существования права собственности на землю стали давность владения и труд. Позднее к заимке прибавляются другие способы: прямой захват общинной земли, княжеские раздачи земель дружинникам, тиунам и церкви, и, наконец, купля История России с древнейших времен до конца XVII в // отв. ред. А. Н. Сахаров, А. П. Новосильцев. М., 1996. .

2. Система договоров

Кроме права собственности на землю, Русская Правда говорит о праве собственности и на другие вещи - коней, волов, холопов, одежду и прочее. Защищая право собственности на эти вещи, Правда неизменно стоит на стороне бояр, духовенства и других представителей класса феодалов.

Обязательственное право в Древнерусском государстве получило достаточное развитие. В период возникновения права под обязательством понималось право на обязанное лицо. Так, последствием договора займа обыкновенно являлся личный заклад должника. Договор личного найма часто вел к установлению холопства. Правда знает два вида возникновения оснований обязательств: договоры и причинение вреда. С.В. Юшков в свое время отмечал, что обязательства из причинения вреда в Киевской Руси сливались с понятием преступления и назывались обидой.

Таким образом, в Киевском государстве можно говорить преимущественно об обязательствах из договоров. Договоры в этот период были, как правило, словесные, но с употреблением символических форм - рукобитья, магарыча и т.д. - и заключались в присутствии послухов (свидетелей).

Система обязательств вследствие неразвитости оборота была несложной. Можно установить существование в Древнерусском государстве следующих договоров: мены, купли-продажи, займа, личного найма, поклажи.

Обязательства периода Киевской Руси имели ряд особенностей, отличающих их от периода позднего феодализма.

1. В более поздний период обязательства вели к установлению прав на действия обязанных лиц. В период же Древнерусского государства они вели к установлению прав на личность обязанных лиц.

2. Обязательства возлагались не только на обязанное лицо, они падали и на лиц его семьи (жену, детей).

3. Неисполнение обязательств могло иметь своим последствием превращение обязательного лица в холопа. Так, закуп, не желавший выполнить обязательство по этому договору или ушедший от своего хозяина, превращался в полного холопа (ст. 56).

Хотя ни в Русской Правде, ни в других правовых памятниках не говорится о договоре мены, нет никаких оснований сомневаться в его существовании. Договор мены является древнейшим, он предшествует купле-продаже. Более того, договор купли-продажи был вначале не чем иным, как разновидностью договора мены. В Правде содержится немало статей, посвященных купле-продаже. Предметом купли-продажи могли быть холопы, кони, одежда, скотина. Договор заключался словесным соглашением и передачей вещи при свидетелях для предотвращения невыгодных последствий.

В ст. 37 Пространной Правды говорилось об одном из возможных случаев, когда краденое было куплено кем-либо на торгу (“аще начнеть не знати, у кого купил”) - (ст. 111).

Статья 118 указывала, что “если кто купил чужого холопа, не зная того, настоящему господину взять своего холопа, а покупщику возвратить деньги под присягой, что он купил холопа по незнанию. Если же окажется, что он купил заведомо чужого холопа, то он терял свои деньги” (с. 120).

В Русской Правде не содержится никаких статей по поводу купли-продажи недвижимых вещей. Дошедший до нас крайне скудный материал (купчая грамота Антония Римлянина) относится к Новгороду, где земля довольно рано сделалась товаром.

Ряд статей Русской Правды посвящен договору займа - одному из самых распространенных в Киевской Руси. Этот договор охватывал такие объекты, как деньги, жито, мед. Форма заключения договора займа изменялась в зависимости от суммы долга и кредитоспособности лица.

Простой заем совершался кредитоспособными людьми, когда они занимали деньги, продукты питания, мед, жито. Должники обязаны были платить процент, называвшийся резом (в отношении денег), наставом (в отношении меда), присопом (в отношении жита). Проценты были весьма значительны. Они делились на годовые, третные и месячные (ст. 51, 53). Последние были самыми высокими.

В зависимости от суммы займа или стоимости полученных в заем ценностей определялся порядок заключения договора: если сумма займа не превышала 3-х гривен купами, то при отсутствии у заимодавателя свидетелей сделки он мог подтвердить наличие долга присягой. Если же сумма превышала 3 гривны, а свидетелей у заимодавца не было, то он вправе требовать возмещения долга (ст. 52).

Некредитоспособные люди прибегали к иному виду займа - самозакладу должника. Как ранее указывалось, закуп жил у заимодавца и должен был работать на него до возврата долга.

Третий вид договора займа - это займы, совершаемые купцами без послухов. Для купцов был предусмотрен другой порядок признания договора действительным. Если купец-должник отрицал долг, то достаточно было присяги купца-заимодавца. Купцы имели льготную рассрочку платежа на несколько лет в случае, если купец-должник потерпел кораблекрушение, был ограблен или его товар погиб при пожаре (ст. 54). Если купец сам был повинен в растрате денег, то заимодавцы имели право поступать по своему усмотрению: продать в рабство или предоставить отсрочку платежа (ст. 54).

Русская Правда знала еще один договор - договор личного найма, который влек за собой право нанимателя на лицо наймита, что в конце концов стало выражаться в стремлении превратить наймитов в холопов. На практике личный найм вел к установлению феодальной зависимости.

В Правде совершенно не упоминается об имущественном найме, но можно полагать, что такие договоры заключались и предметами этих договоров были жилые и торговые помещения Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV - XVI вв //под ред. С. В. Бахрушина. М. - Л., 1950. .

3. Наследственное право (по «Русской правде»)

Наследство в Русской Правде носит название статка или задницы, то есть того, что оставляет после себя уходящий в другой мир.

Русская Правда, перечисляя вещи, переходящие к наследникам, знает лишь движимости (дом, двор, товар, рабов, скот), ничего не говоря о землях, очевидно, в силу того, что право собственности на землю находилось, как мы уже отмечали, в стадии становления и не достигло того уровня, при котором закон определяет процедуру передачи собственности по наследству.

Наследование осуществлялось по двум основаниям: по завещанию и по закону (или по обычаю). Наследование по завещанию (ряду) по своей сути не отличалось от наследования по закону, ибо допускало к наследованию только тех лиц, которые бы и без него вступили в обладание имуществом.

То есть завещание имело целью не изменение обычного (законного) порядка наследования, а лишь простое распределение имущества между законными наследниками.

Согласно выражению «если без языка умрет», завещания в древности выражались в словесной форме как коллективная воля всей семьи под руководством её главы - отца. А вообще правом делать завещание обладали в Русской Правде отец и мать по отношению к детям и муж по отношению к жене (выдел части имущества).

Кто же обладал правом наследования? Исключительно члены семьи. Лицам, не принадлежащим семье, завещать имущество было нельзя. Как правило, имущество делилось поровну между всеми сыновьями без преимуществ старшинства.

Более того, младший сын пользовался той привилегией, что в его долю всегда входил дом с двором. Она объясняется, вероятно, тем обстоятельством, что старшие братья ко времени открытия наследства успевали уже обзавестись собственным хозяйством.

Разрушение патриархальных отношений рождает тенденцию к развитию свободы завещательных распоряжений, но она не выходит за рамки права отца завещать одним сыновьям и лишать наследства других. Кроме того, христианские традиции заставляют включать в число наследников церковь, получающую часть имущества «по душе» (на помин души).

Важно отметить, что матери располагали большей свободой распоряжения своим имуществом, чем отцы. «А матерня часть детям ненадобна, - гласит закон, - кому мать захочет, тому и отдаст». Мать могла отдать добро одному из сыновей первого или второго мужа, если он был, отдать тому, кто был к ней «добр».

Если же все сыновья оказывались «недобрыми», непочтительными («лихими»), то можно было отдавать имущество дочерям. Таково было наследование по завещанию.

В наследовании по закону участвовали дети умершего, вдова и церковь. Жена могла пользоваться имуществом или его частью только до смерти, после чего оно переходило к детям. После матери наследовали те дети, у которых она проживала. К наследованию без завещания призывались все сыновья («паки без ряду умрет, то всем детем»).

Дочери же при сыновьях исключались от наследства, ибо, выйдя замуж, основав свою семью, они полностью переходили на обеспечение мужа. Единственное, на что они могли претендовать, это содержание до замужества и приданое при вступлении в брак.

Дочери смердов не могли наследовать и при отсутствии сыновей-наследников.

Имущество таких семей считалось выморочным и поступало в княжескую казну. «Аще смерд умре, то задница князю, аще будут дщери у него дома, то даяти ни нее, аще будут замужем, то не даяти части им». Только имущество бояр, не имевших сыновей, переходило по наследству к дочерям (ст. 91 Пр. Пр.).

От наследства исключались также незаконнорожденные дети (вне церковного брака) и дети от рабынь - наложниц, которые по смерти отца получали вместе с матерью лишь свободу А.А.Зимин. Правда Русская. М.: Древлехранилище, 1999. .

Итак, можно сделать вывод, что наследование по древнерусскому праву ограничивалось тесным кругом семьи.

Боковые родичи не имели никаких прав на наследство.

Этот принцип постепенно меняется, и можно говорить о том, что именно в расширении круга родственников, призываемых к наследованию, состоит, как мы увидим далее, сущность исторического развития русского наследственного права.

Этот процесс идет параллельно с расширением прав частной собственности, с ростом индивидуализма и значения личности, с постепенным ослаблением связей между членами родственного союза - семьи.

русский наследственный право договор

Заключение

Наиболее древним из дошедших до нас памятников отечественного права, содержащих нормы о наследовании, является заключенный киевским князем Олегом Договор с Византией (911 г.). Договором предусматривалось, что, если русский умрет в Византии, не оставив распоряжений о своем имуществе и не имея родственников в Византии, имущество его должно быть отправлено в Россию его родственникам; если же умерший сделает распоряжения о своем имуществе ("створить обряжение"), имущество должно передаваться тому, кому оно предназначено по завещанию.

Таким образом, в договоре отражены два признававшихся в древнем русском государстве способа наследования - по закону и по завещанию, причем завещание являлось письменным актом. Наследниками по закону признавались те из ближайших родственников умершего, на которых лежала обязанность кровной мести за убийство своего сородича.

Более пространные положения о порядке наследования содержались в Русской Правде - сложившемся в ХI-ХII вв. своде феодальных законов Киевской Руси и остававшемся основным писаным источником права на всех русских землях вплоть до ХV в. К наследству относилось только движимое имущество - дом, двор, товар, челядь, скот; недвижимость (земля) принадлежала роду в целом и по наследству не переходила. Наследование допускалось по закону и по завещанию. Завещание ("ряд") вплоть до ХIV в. выражалось исключительно в устной форме.

Такие общие представления о древнерусском праве, о процессуальных судебных нормах дают нам Русская Правда и другие источники. Мы видим, что законодатель руководствовался принципом казуальности (ссылкой на конкретный случай) и не прибегал к теоретическим обобщениям. Целый ряд правовых норм только намечается в законодательстве, и разработка их является делом будущего.

Список литературы

1. Алексеев Ю.Г. Псковская Судная грамота и ее время: развитие феодальных отношений на Руси XIV - XVI вв.

2. А.А.Зимин. Правда Русская. М.: Древлехранилище, 1999.

3 . Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси XV - нач. XVI вв. М., 1974.

4. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV - XVI вв под ред. С. В. Бахрушина. М. - Л., 1950.

5. История России с древнейших времен до конца XVII в // отв. ред. А. Н. Сахаров, А. П. Новосильцев. М., 1996.

Размещено на Allbest.ur

...

Подобные документы

Общественно-правовые отношения, регулируемые источниками древнерусского права. Русская Правда - первый свод законов Руси. Основные черты гражданского, вещного, наследственного, семейного права. Уголовное право, суд и процесс в древнерусском государстве.

курсовая работа , добавлен 08.09.2009


Характеристика памятника русского права - Русской Правды, которая была кодексом древнерусского феодального права. Особенности регулирования этим сводом законов правового положения населения, права собственности, обязательственного и наследственного права.

реферат , добавлен 25.05.2010


Русская Правда была кодексом древнерусского феодального права. Правовое положение населения. Происхождение и источники. Гражданское право. Право собственности. Обязательственное право. Наследственное право. Преступление и наказание. Суд и процесс.

курсовая работа , добавлен 10.05.2005


Правовое положение населения. Происхождение и источники. Гражданское право. Право собственности. Обязательственное право. Наследственное право. Преступление и наказание. Суд и процесс.

реферат , добавлен 25.12.2002


Отличительные черты гражданского и уголовного права по Русской Правде - свода древнерусского феодального права, который представлял собой пример типичного кодекса раннего феодализма. Вещное, обязательственное, брачно-семейное и наследственное право.

контрольная работа , добавлен 01.02.2011


Происхождение Русской Правды и ее основные редакции. Право феодальной собственности смердов, наследование, а также классовый характер защиты права собственности по Русской правде. Виды преступлений и наказаний по древнейшему памятнику русского права.

курсовая работа , добавлен 21.05.2015


История создания и структура Законов XII таблиц. Основные черты римского права по Законам XII таблиц. Право собственности, обязательственное право, обязательства из договоров, обязательства из деликтов, семейно-брачное право, наследственное право.

реферат , добавлен 13.12.2016


Происхождение и состав "Русской Правды". Состав, время и место возникновения. Источники кодификации. Содержание "Русской Правды". Правовое положение населения. Частный характер права в "Русской Правде". Имущественное и уголовное право. Система наказаний.

контрольная работа , добавлен 07.03.2009


История возникновения наследственного права. Наследование по древнерусскому феодальному праву. Псковская судная грамота 1467 года. Наследственное право в период русского централизованного государства XIV-XIX веков. Указ о единонаследии 1714 года.

курсовая работа , добавлен 12.12.2010


Социально-политический строй Древне-Вавилонского государства. Текст Законов Хаммурапи. Право собственности, обязательственное и гражданское право. Семейное право, семейно-брачные отношения и наследование. Уголовное право и процесс по Законам Хаммурапи.

Особенности гражданского права:

· Нормы Русской Правды защищают частную собствен­ность, регулируют порядок ее передачи по наследству, по обязательствам и договорам.

· Объектом собственности являются конь, боевое снаряже­ние, одежда, земля.

· Гражданские обязательства в Древней Руси допуска­лись только между свободными лицами и возникали или из договора, или из причинения вреда.

· Договоры заклю­чались в устной форме, при свидетелях, на торгу или в присутствии специального лица - мытника.

· Типы договоров: купля-продажа, мена, займ, личный найм, хранение, поручение.

· Предметом купли-продажи могли быть люди, вещи; су­ществовал институт самопродажи.

· Условиями действи­тельности договоров купли-продажи и мены было отсут­ствие пороков в продаваемой вещи, приобретение вещи за деньги от ее собственника, присутствие двух свобод­ных свидетелей и трезвое состояние продавца и покупа­теля.

· Различался займ с процентами и без процентов.

Заем с процентами, превышавший три гривны, требовал свидетелей, удостоверявших договор в случае спора. В займах до 3 гривен ответчик очищал себя присягой. Заем до од­ного рубля обеспечивался поручительством, а выше руб­ля - письменным актом и закладом.

Обязательства возникали и в результате совершенных преступлений и правонару­шений гражданского характера (неосторожные и случайные). Например, с целью предупредить споры о цене испорченных и уничтоженных предметов РП определяет стоимость ряда предметов (княжеский конь с пятном ценился в три гривны, а кони смердов – в две гривны). Остальные предметы ценились без различия владельцев.

Наследственное право по «Русской правде»

Основной принцип реализации - социальная принадлежность субъектов.

Наследство открывалось в меменнт смерти отца семейства и переходило к наследникам или по завещанию, или пол закону.

Отец имел право разделить свое имение между детьми и выделить из него часть своей жене по своему усмотрению. Мать могла передать свое имущество любому из сыновей, которого считала наиболее достойным.

Наследство по закону открывалось, когда наследователь не оставлял после себя завещания.

Общий порядок наследования определялся следующими правилами:

- После отца, не оставившего завещания, наследовали законные наследники, т.е. дети, часть наследства шла церкви «на помин души»,часть в пользу супруги умершего, если муж при жизни не назначил ей доли из своего наследства.

-Дочери бояр и дружинников имели право наследования.

-У смердов наследовать могли лишь сыновья, при отсутствии сыно­вей имущество считалось выморочным и поступало в пользу князя. Наследственная масса делилась между сыновьями поровну, но младший сын имел преимущест­во - он получал двор отца.

-Незаконнорожденные дети на­следственных прав не имели, но если их матерью была раба-наложница, то они вместе с ней получали свободу.

Семейное право

Браку предшествовало обручение, которое считалось нерасторжимым.

Брак заключался путем религиозного обряда в форме венчания.

Условия заключения брака:

- Возраст брачующихся – 15 лет для жениха и 13 лет для невесты.

- Свободное волеизъявление жениха и невесты.

- Согласие родителей.

- Стороны не должны быть связаны другим браком.

- Отсутствие родства в известных степенях.

- Третий брак церковь не допускала.

Условия расторжения брака:

- Уход в монастырь одного из супругов.

- Безвестно пропавший супруг.

- Смерть мужа или жены.

- Прелюбодеяние.

РП кроме малой семьи предусматривала кроме малой семьи (отец, мать, дети) и сожительство в одном даме братьев, дядей, племянников с их женами и детьми, скрепленные общим владением - семейным имуществом и власть одного из родственников – старшего брата.

Преступление и наказание по «Русской Правде»

Преступление определяется термином «обида», т. е. причинение морального или материально­го ущерба лицу или группе лиц, а не нарушение закона или государственной воли. Преступление не отграничивается в законе от деликта.

Объект - личность и имущество.

Объективная сторона делится на две стадии, но еще нет разделения на роли соучастников. Все соучастники преступления отвечают поровну. Имеется представ­ление о превышении пределов необходимой обороны. К смягчающим обстоятельствам относит состояние опьянения, к отягчающим - корыстный умысел.

Субъект - все физические лица, за исключением рабов.

Субъективная сторона включает умысел или не­осторожность.

Среди имущественных преступлений наибольшее внимание уделяется краже (татьбе). Наиболее тяжким видом татьбы считалось конокрадство, ибо конь был важнейшим сред­ством производства, а также и боевым имуществом.

К имущественным преступлениям также относились разбой, уничтоже­ние чужого имущества, угон, повреждение межевых зна­ков, поджог, злостная неуплата долга.

Преступление против личности: убийство, нанесение увечий и других телесных повреждений, оскорбление действием.

Система наказаний.

Выс­шая мера наказания - «поток и разграбление», назна­чалась за убийство в разбое, поджог и конокрадство. На­казание заключалось в конфискации имущества и обра­щении преступника вместе с семьей в рабство.

Следую­щим по тяжести видом наказания была «вира» - штраф, который назначался только за убийство. Если за преступ­ника платила община, то это называлось «дикой вирой». За нанесение увечий, тяжких телесных повреждений на­значались «полувиры»

СУД И ПРОЦЕСС ПО РП

Управление и суд не были разграничены, а потому органы управления были одновременно и органами суда в подвластных сферах.

По Русской Правде суд по всем мирским делам сосредоточивался в ру­ках князя как верховного законодателя, правителя и судьи. Князь отправ­лял правосудие лично или поручал это дело наместникам.

Местом суда в столице и провинции был княжеский двор, позже заме­ненный приказной или воеводской избой.

Судебный процесс имеет состязательный характер, начинается только по инициативе истца и делится на три этапа:

«заклич» - публичное объявление о совершенном преступлении;

Судебный процесс начинался иском, или «поклепом», со стороны ист­ца, в котором указывались правонарушение и обвиняемый.

Исключение из этого правила составляли только убийство и воровство, так как истец, как правило, не мог указать на конкретное лицо.

Вервь, на земле которой обнаруживалось одно из таких преступлений, должна была отыскать пре­ступника или платить за убийство виру.

«свод» - очная ставка; Если заподозренный в преступлении по поличному указывал на человека, от которого он приобрел его, Русская Правда требовала так называемого свода, т. е. очных ставок до тех пор, пока не будет найден действительный похититель вещи. Если свод заканчивался отысканием вора, последний должен был уп­латить штраф и вознаграждение тому, кому он продал похищенную вещь.

«гонение следа» - поиск доказательств и преступ­ника.

Гонение следа заключалось в розыске преступника по его следам. Го­нение следа влекло за собой для верви, в которой теряются следы убийцы или вора, необходимость самой разыскать преступника и выдать его властям или платить дикую виру.

Конкретными судебными доказательствами были:

Свидетели - «видоки» и «послухи» свободного состояния; поличное, или «лице», т. е. предмет преступления у обвиняемого в руках или на его дворе.

Держатель поличного признавался виновным в том случае, если он не мог объяснить, каким образом оно попало в его руки или находится у него во дворе.

Система доказательств состояла из свидетель­ских показаний, вещественных доказательств, ордалий.

Рядом с органами местного княжеского суда существовал суд общины. Его компетенция ограничивалась границами и лицами общины.

Жалобы сторон на решение суда подавались князю.

 

Возможно, будет полезно почитать:

• Аббатство - это католический монастырь ;
• Самые распространенные расклады ;
• Быт и обычаи Обычаи и нравы 19 века ;
• К чему снятся жабы и лягушки: мужчине, девушке, женщине, беременной – толкования разных сонников ;
• Основные характеристики марса ;
• Должностная инструкция транспортного экспедитора ;
• Татаро-монгольское иго или история о том, как ложь стала правдой ;
• Журавль толкование сонника ;